Денег у Захара кот наплакал, но он готов был на радостях последнее отдать. Ничего, у Капитолины найдется, самогонный промысел всегда доходный. Как-никак она ему со вчерашнего вечера жена, пускай тряхнет мошной.
Возбужденный, довольный удачным знакомством у пивной бочки, возвращался он к вокзалу, время от времени ощупывая в кармане ключ от квартиры. От своей квартиры ключ! На такое везение и не рассчитывал, вот порадует Капитолину. Сегодня еще переночует у нее, а завтра пускай договаривается с председателем и — в Гомель. Ни одного лишнего дня он не останется в Метелице и не покажется там. Пожитки свои Капитолина и сама привезти сумеет. И хату продаст — не продешевит.
На платформу пригородных поездов Захар выходил с опаской, пристально вглядываясь в толпу отъезжающих. А ну как Тимофей вернулся и они столкнутся нос к носу? Одноногого, с культей, учителя он увидит издалека и должен заметить первым, чтобы успеть уйти от встречи.
К счастью, его не было, и Захар спокойно доехал до Ново-Белицы. Там опять выглядывал в раскрытое вагонное окно, но теперь отыскивал не столько Тимофея, сколько сына.
Максим вошел в соседний вагон с компанией таких же, как и сам, школьников. В одном из них Захар узнал сына Ксюши Корташовой — весь в батьку, прямо вылитый Савелий. Узнал и подивился: вот порода, Савелий тоже был копией своего батьки, деда Данилы. Крепкий корень, ничего не скажешь.
Ему стало вдруг обидно, что Максим не в него, и смешно от глупой обиды. Не всем же детям походить на своих родителей. Но хотелось, чтобы это было так.
Поезд шел переполненным, и Захар не стал переходить в соседний вагон, к Максиму, зная, что ему будет неловко перед товарищами за стриженого батьку. Уединиться же негде, кругом теснота — не продохнуть. Так и просидел до своей станции, обдумывая предстоящий разговор с сыном, подбирая слова, которые скажет. Но в голову ничего не приходило, только разбирала досада и жалость к самому себе за невозможность показаться с сыном на людях. Показаться открыто, не таясь, никого не смущая.
На станции он первым соскочил с подножки и, опасаясь, что сын уйдет с попутчиками, тут же, на платформе, подошел к нему.
— Здорово, хлопцы, — сказал бодро, с вымученной веселостью.
— Здравствуйте, — ответил Максим, вздрогнув от неожиданности.
— Здравствуйте, — эхом отозвался Валерка Юркевич, взглянул на одного, на другого, понял, что он тут лишний, и заторопился: — Ну, я пошел.
— Давай, мы следом, — кивнул ему Захар и задержался на минуту, выжидая, пока метелицкие, если кто есть с поезда, уйдут вперед.
Максим нетерпеливо переступал с ноги на ногу и спросил:
— Вы ждете кого?
— Не-не, пошли. А что ты меня величать вздумал. Говори «ты», ладно?
— Ладно.
— Ну, расскажи о себе. У тетки Проси так и не поговорили толком. Знаешь, я не хочу к ней заходить…
— Чего? Она хорошая.
— Хорошая-то хорошая, да не ко мне. Ты, верно, знаешь, что мы с дядькой Тимофеем на ножах… Он со мной, — уточнил Захар. — Я к нему ничего не имею. Ну да дело это прошлое, забудем. Погляжу на тебя — худой ты, не болеешь? Если что надо, говори, я все сделаю. Может, учеба тяжело дается?
— Нет, все хорошо, здоровый. А учиться не тяжело. Вот экзамены скоро…
— Двоек не хватаешь?
— Не-е, — усмехнулся Максим. — В восьмом по русскому была четверка одна, а так пятерки.
— Да ну! Гляди-ка, просто молодец. А я, грешным делом, хватал. Только начальные классы и осилил, потом батька, твой дед, работать заставил. Но то время другое было. Тебе в институт надо. Не думал куда?
— Не знаю. С математикой у меня хорошо, может, на инженера.
— Дельно, это мне нравится. Выучишься — легче жить будет. Я вот не смог… — Он помолчал с минуту и добавил: — Потому, видно, все наперекосяк и пошло. Но мне чего… мне доживать помалу. Вот ездил в Гомель устраиваться. Знаешь, добрую квартирку присмотрел: отдельный вход, своя кухня, две комнаты. Одна тебе как раз подойдет. Поедем? Через неделю устроюсь на работу… Как ты, а?
— Не знаю. — Максим сник, посмурел. — Экзамены скоро.
— Ну да, понятно, сдавай экзамены, потом. Ты пойми, сынок, у тетки Проси своя дочка есть, которую кормить, поить и одевать надо. Думаешь, легко еще и племянника растить? Она, конечно, не прогонит, но ты и сам не маленький, должен войти в положение. Потом, скоро дядька Тимофей вернется… Какая ты ему родня? Нет, сын, надо уходить. Ладно — меня не было, а теперь? Батька, выходит, в стороне, а чужие люди кормят. Подумай, как это будет выглядеть. Похоже, настроила она против меня…