Чисто выбрив подбородок и натянув наглаженный мундир, капитан крикнул:
— Hans, Frühstück![1]
— Bedeckt, Herr Hauptmann![2]
«Ах этот Ганс… Совсем я его разбаловал. Он позволяет себе отвечать через дверь», — подумал капитан и вышел в столовую. Он галантно раскланялся с фрау Эльзой и уселся за стол. Фрау Эльза и Ганс ему прислуживали.
Яичница с ветчиной была отменная, настроение прекрасное, и Штубе решил пожурить старого Ганса в другой раз. Он даже позволил фрау Эльзе развлечь себя разговором. Развлечение, конечно, смешное — на что способна простая немка, оторванная от родины долгие годы? И все-таки слушать в этой глуши немецкую речь из уст дамы, да еще с берлинским акцентом, доставляло удовольствие. Что значит немецкая порода! Сохранить такую правильную речь, манеры — это прекрасно. Фрау Эльза настоящая арийка, видно с первого взгляда.
«Сколько ей лет, сорок? Сорок пять? А как сохранилась! Да-да, арийская кровь… Порода выводится столетиями. И ее младший сын Фриц отменный мальчик. Хорошо я сделал, что устроил его в офицерскую школу. Он унаследовал кровь матери… Как там мои малыши?»
Капитан машинально вытащил из нагрудного кармана портмоне, чтобы достать фото семьи, но тут же спохватился и положил обратно. Опять вспомнилась Полина.
«Баба Полина… Черт возьми, все же отличаются немки от всех других женщин. Кто это сказал: „С какой прекрасной индианкой ни спи, а мечтаешь о белой“? Да-да. Но чьи это слова? Нет, не помню. В этой стране все забудешь. …Даже парижанки отличаются. Знаменитые парижанки. С немкой иное чувство. С немкой — это серьезно. С немкой — основательно».
Он взглянул на часы и остался доволен собой: из упущенных на сон тридцати минут пятнадцать уже наверстал. Пять минут сэкономит на сигаре, десять — на прогулке. Порядок — прежде всего. Это не педантизм, а самодисциплина.
Радужное настроение капитану испортили в первую же минуту его рабочего дня, доложив, что в пяти километрах от Липовки под утро взорван мост через овраг. Комендант решил посмотреть сам. Плюхнулся на кожаное сиденье «оппеля» и махнул перчаткой. Впереди машины, разбрызгивая грязь, рванулся мощный ДКВ с тремя солдатами, позади зарычал такой же мотоцикл.
Весеннее солнце ощутимо пригревало, и Штубе, засунув в карман перчатки, расстегнул плащ. Ветер приятно щекотал лицо, и не хотелось думать об очередной диверсии.
Проскочили мимо церкви, на краю деревни рыжий пес с хриплым лаем бросился вслед и тут же отстал. Вырулили на дорогу. По бокам редкой зеленью покрывались поля, мелькали длинноветвые ивы, вспугнутые шумом мотоциклов птицы вспархивали чуть ли не из-под самых колес. Владения коменданта Клауса Штубе развертывались перед глазами походной картой. И на них бесчинствуют партизаны, не дают покоя коменданту. Не думать о них нельзя. Этот служака Менцель снова потребует отчета о принятых мерах. А что может капитан Штубе? Как выловит этих бандитов среди болот и лесов? В прошлую диверсию он расстрелял двоих подозрительных мужиков, выдав их за партизан. Придется и в этот раз повторить. Для устрашения и для отчета.
«В чем дело? — думал Штубе. — Какие твердолобые эти мужики. В плане „Барбаросса“ говорится, что белорусы народ спокойный, мягкий, покорный… Черт-те что! Коммунистическая зараза и здесь пустила корни. Истреблять! Да-да, огнем и мечом, если слова бессильны. Таков наш крест. И к черту всякую сентиментальность! Спокойно, Клаус, спокойно. Из-за чего ты нервничаешь? Спокойствие для педагога, проповедника, миссионера — прежде всего».
Подъехали к месту диверсии. Мост через овражек был взорван с обеих сторон, и помятые конструкции его загромождали провал. Небольшой мост, метров десять в длину, но хлопот с восстановлением немало. Взвод солдат растаскивал обломки и готовил новые перекрытия. Работали старательно, только слышались команды молоденького лейтенанта.
«Чисто сработано, черт возьми! — подумал Штубе, выходя из машины и разминая затекшие ноги. — Опять дело рук Ма-ков-ский. Что ж, подсохнет, надо всерьез заняться этой шайкой».
Подскочил лейтенант и бойко отчеканил, что работы по восстановлению будут закончены к обеду. Комендант поощрительно кивнул и успокоился. Лейтенант доложил также о двух задержанных мужиках, которые крестились и уверяли, что они из дальней деревни и идут в комендатуру по делам.