Через минуту его позвали в кабинет коменданта. Клаус Штубе сидел за письменным столом и курил сигару, у окна стоял тощий лейтенант с такой же сигарой в зубах, в сторонке приютился переводчик. Солдат оставил Тимофея перед столом и вышел.
— Ну, учитель, я думал, вы… — Штубе запнулся, вспоминая нужное слово, — умный…
Тимофей молчал. Штубе сладко затянулся, откидываясь на спинку стула, отложил сигару и заговорил по-немецки. Переводчик тут же перевел:
— Отвечайте, умный вы или нет?
Тимофей помедлил немного и вдруг неожиданно для себя спокойно ответил:
— Да, герр капитан.
— Ко-ро-шо… — Штубе улыбнулся и опять заговорил по-немецки.
— В таком случае, — доносился голос переводчика из угла, — соберите детей и продолжайте работать. Это все, что от вас требуется. И чтобы без детских выходок. Я вижу, вы с детьми начинаете впадать в детство.
— Я не могу работать.
— Почему?
— Родители забрали своих детей и не вернут их в детдом. Они мне не доверяют.
— Родители?.. Дети — сироты.
— Там были и метелицкие. А сироты разбежались.
Штубе переглянулся с лейтенантом, и оба улыбнулись.
— Пусть это вас не беспокоит, — сказал комендант через переводчика. — Мы найдем для вас детей. За беспризорными нужен уход, не правда ли?
Тимофей промолчал.
— Значит, корошо?
— Работать я не могу, герр капитан. Я — учитель по призванию, и вы должны меня понять.
— Нет! — Штубе покачал головой и, скрипнув стулом, взял дымящуюся сигару из массивной серебряной пепельницы с торчащим посередине приспособлением для спичек, не спеша затянулся.
— После того, что вы сделали с детьми, я не могу, — сказал Тимофей.
Штубе удивленно поднял брови, отчего на высоком лбу его изломались три продольные морщины, и кивнул переводчику.
— А что мы сделали? — спросил переводчик.
— Вам это лучше знать, — ответил Тимофей, глядя Штубе в глаза.
Комендант медленно пожевал своими широкими румяными губами, встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, заговорил наставительно, с расстановкой.
— Надеюсь, вас в некоторой мере коснулась цивилизация, — подхватывал на лету слова коменданта переводчик. — Так вот, цивилизация — это наука, много наук, и важное место среди них занимает медицина. Вы это понимаете? Детей мы использовали в высших целях научной медицины. Прогресс требует жертв, хотим мы того или нет. Парадоксально, но это так! Мы несем миру цивилизацию, и вы должны благодарить нас, способствовать этому нелегкому делу. Повторяю, детей мы использовали в чисто научных целях. Они будут жить и гордиться впоследствии, что помогли науке. Ничего страшного не произошло — простой медицинский эксперимент, какие проводят в любой клинике. Лучшие умы человечества работают сейчас на Германию, и кто нам мешает, того постигает справедливая кара. Мы не можем убедить всех в своей вере, но работать заставим. Ваш отказ от работы — вредительство. Вы догадываетесь о последствиях?
Тимофей слушал напыщенную болтовню Штубе и еле сдерживался, чтобы не сказать: «Герр капитан, скажите лучше, что ваши госпитали завалены ранеными. Кровь вам нужна позарез!»
— Отвечайте, учитель, вы знаете, что будет с вами?
— Да, знаю.
— Что?
— Вы меня расстреляете.
Штубе подошел к столу, стряхнул пепел с сигары, растер его по дну пепельницы и сухо улыбнулся. Тимофей понял, что этот человек способен на все. С такой же хладнокровной улыбкой он отдаст приказ убить человека, десять, сто человек, сжечь деревню или поселок.
— Ошибаетесь, учитель. Расстрел, я вижу, вы не боитесь. Мы расстреляем ваш семья, а вас повесим.
Штубе взглянул на Тимофея, и тот мгновенно сообразил, скорее почувствовал, что ни в коем случае нельзя показывать своего страха за семью.
— Слышите, повесим с этим… с сожалением. Я не хочу жестокости. Я караю по необходимости. Ну, вы соглашаетесь работать с нами? И забудем этот нехороший разговор.
— Нет, — выдохнул Тимофей.
Штубе достал новую сигару, ножницами аккуратно отрезал кончик и сказал:
— Вы глупый, учитель.
Они встретились взглядами, и глаза Штубе вздрогнули. Тимофей заметил, что комендант понял наконец бесполезность этого разговора, что хромой учитель, стоящий напротив, с первых слов знал его ложную игру. Штубе повернулся к лейтенанту.