Уже дважды дед Антип подкручивал фитиль в лампе, Наталья помогла Ксюше убрать со стола, а мужики все толковали. И только когда догорел керосин и слабый огонек грозил вот-вот потухнуть, стали расходиться.
Три дня спустя Левенков уехал в Москву, и опять Наталье стало не по себе. Она знала, что Левенков вернется, повидает своих детей, поговорит с женой и вернется. Но тревога не покидала. Он хороший, честный, такие не обманывают, но увидит дочек, свою законную и поймет, что его место в семье. Не обманет Наталью, не забудет, а просто ему станет ясно, что ошибался в своих чувствах. А Наталья даже упрекнуть не сможет, не имеет права, она поймет его и не осудит, она и сейчас его понимает. И ту, законную, понимает. Каково ей с двумя детьми? Ждала, ждала и «дождалась» муженька.
Левенков вернулся через неделю, все такой же ласковый и внимательный. Но Наталья сразу же заметила перемену: глаза его, обычно живые, с хитрецой, стали малоподвижными и задумчивыми, улыбка — грустная, с приспущенными книзу уголками губ. Она боялась спросить, что с ним, только наблюдала украдкой и сдерживала громкие, неожиданные вздохи. Наконец Левенков рассказал о своей поездке и признался, что тоскует о дочках.
— Что ж ты, Николаевич… — оживилась Наталья. — Взял бы одну с собой. Я бы уже холила ее, как родную. Без дитенка и хата пустая…
— Как же я возьму? — грустно улыбнулся он. — От живой матери?
— А ты ж батька, никак.
— Батька… Вот ты бы, Наталья, отдала своего ребенка?
Наталья только вздохнула и опустила голову.
На другой день пришел председатель Яков Илин и долго уговаривал Левенкова остаться в Метелице. Яков понимал, что держать инженера в механиках колхозных — слишком большая роскошь, но просил остаться хотя бы на полгодика, привести в порядок небогатую колхозную технику. Левенков ничего не обещал.
Съездив в город, он вернулся с направлением на работу. Определили инженером на Сосновский кирпичный завод, где обычно сельчане разживались кирпичом для печек, для погребов. Завод находился в двенадцати верстах от города и в полутора часах ходу от Метелицы, почти рядом. Иметь близкого человека на кирпичном заводе сельчанам было на руку, а Яков даже был доволен, что Левенков так определился: теперь-то колхоз без кирпича не останется.
Обошла Наталья метелицкие дворы, простилась со всеми близкими и, собрав свои небогатые пожитки, подалась с Левенковым на станцию. Что-то ждет ее на новом месте, какая доля уготовлена? Метелицкие бабы завидовали: «Ишь, инженера отхватила!» — а Наталье и радостно осознавать, что у нее есть муж, да не простой мужик — инженер, и боязно покидать родную деревню, где всю свою жизнь провела безвыездно.
10
Большой письменный стол в учительской был завален стопками тетрадей, учебников, карандашами, ручками, чернильницами. Вчера Тимофей получил все это по разнарядке, еле дотянул до поезда, натер свою культю, но был доволен: сверх разнарядки удалось раздобыть две сотни школьных тетрадок, полдесятка букварей и три учебника по арифметике.
Елена Павловна, новая учительница, вертелась у стола и радовалась, совсем по-детски хлопая в ладоши. Худенькая, быстрая, с узкими плечами и тонкими длинными пальцами рук, она и походила на подростка.
— Ну, теперь мы живем, Тимофей Антипович! Ну, живем! — Она наклонялась к тетрадям и книгам, нюхала типографскую краску и блаженно закрывала глаза. — Ай, как пахнет! Да понюхайте ж вы, Тимофей Антипович!
— Будет вам, Елена Павловна, — весело улыбался Тимофей. — Совсем как школьница. Давайте с учебниками разберемся — как делить?
Учебников не хватало: на троих-четверых учеников приходилось по одному, но если учесть прошлогодние и уцелевшие старые, еще довоенные, то выходило на двоих по учебнику.
До начала занятий оставалось пять дней. Школа была готова к приему учеников. Тимофею надо было только написать учебный план да разобраться с книгами, чем они с Еленой Павловной и занимались.
День стоял по-летнему теплый, и единственное окно в учительской распахнули настежь. На улице безлюдно, тихо, все сельчане были на уборочной, только вдалеке, на строительстве Захаровой хаты, одиноко постукивал топор.
Сельскую тишину неожиданно потревожил надсадный рев мотора машины, буксующей в метелицких песках на шляху, и через минуту крытый выгоревшим на солнце брезентом «козлик» остановился под школьным окном. Появление машины в Метелице было редкостью, и Тимофей, вопросительно переглянувшись с Еленой Павловной, вышел на крыльцо.