— Спасибо, не курю, — отказался Тимофей и про себя отметил, что майор не сказал «гражданин Лапицкий», но и не сказал: «товарищ», и это обеспокоило его больше, нежели строгий, официальный тон Малинина.
Брунов закурил, повел плечами, как бы сбрасывая усталость, и сказал:
— А теперь вопросы буду задавать я. Детдом в Метелице открылся осенью сорок первого?
Тимофей утвердительно кивнул.
— Довоенных детдомовских детей успели эвакуировать?
— Успели.
— Кто распорядился открыть детдом заново?
— Был приказ из комендатуры.
— Значит, детдом открыли немцы?
Тимофей понял, куда клонит Брунов, и возмутился:
— Но это вовсе не значит!..
— Прошу вас отвечать, — сказал майор, и Тимофей только теперь заметил, что капитан Малинин записывает его показания.
— Да, немцы… — ответил он. — Но это не значит…
— Откуда брали детей? — перебил его Брунов.
— Сироты были у нас в Метелице, и женщины из соседних деревень приводили.
— И?..
— И приводили немцы.
— Так, так. Где брали еду?
— У нас было подсобное хозяйство, и еще — выделили из собранного колхозного урожая.
— И еще?
— Когда продуктов не хватало, помогали из комендатуры.
— Кто именно?
— Комендант Клаус Штубе.
— Экое милосердие…
— Какое там милосердие! Но неужели вы меня подозреваете… Это чудовищно! Я работал по заданию отряда!
— Сейчас я только вопросы задаю. — Брунов устало и с досадой, оттого что ему мешают, поглядел на Тимофея и продолжал: — Не торопитесь, дойдем и до отряда. Значит, вы подтверждаете, что немцы открыли детдом и подкармливали детей. Не скажете ли, для чего?
— Скажу. Они намеревались проводить с детьми какие-то медицинские эксперименты.
— Намеревались или проводили?
— Один раз. Взяли девять мальчиков, и после этого я ушел из детдома, и детдом больше не работал.
— Это я знаю. Но почему именно мальчиков?
— Понятия не имею. Когда я сообразил, для чего они приехали, дал детям команду разбегаться. Я знал, что в камышах они их не поймают… Хватали кто попадется…
— Значит, вы знали, для чего они приехали и для чего вся эта затея с детдомом?
— Нет, я ничего не знал. Я догадался, только когда они уже были во дворе, и то не знал, для чего именно забирают детей. Сначала подумал, что хотят увезти в Германию. Только назавтра все выяснилось с их грязными экспериментами.
— Почему вы взятие крови называете медицинским экспериментом? — спросил Брунов, пожимая плечами.
— Они не только кровь брали… — проговорил Тимофей хмуро. — Я это понял гораздо позже.
— Они не только кровь брали? — оживился Брунов. — А что же еще? Интересно… Продолжайте, продолжайте.
Тимофей рассказал все по порядку, как из опроса детей он узнал о каких-то странных уколах, о непонятном состоянии детей и о неожиданной, без всякой болезни, смерти двух мальчиков, о недавнем медицинском осмотре, безрезультатном и неутешительном. Майор слушал с интересом, видно было, что он этого не знал. Малинин не успевал записывать и несколько раз просил не торопиться. Тимофей же, рассказывая о детях, переживал все заново и потому спешил, путался, перескакивал с одного на другое.
— Что с остальными детьми? — спросил Брунов, когда он закончил.
— Живут в Метелице, в семьях. С виду здоровы, но, боюсь, это не так.
— Насчет детей мы уточним, а пока налицо следующее: организацией детдома занимались фашисты, они же назначили вас директором, они же привозили детей, которых вы принимали, и продукты, которые вы также принимали. Затем они брали детскую кровь. Все это время вы спокойно работали, посещали коменданта Клауса Штубе, и комендант посещал вас. Это факты, которые и вы подтверждаете. Неужто объяснять, что из этого следует?
— Но я работал с ведома командира партизанского отряда Маковского! — загорячился Тимофей. — И комендатуру посещал по заданию отряда! Отряд был заинтересован, чтобы я вошел в доверие к немцам. Я работал на отряд, понимаете, на отряд!
— Успокойтесь, — улыбнулся Брунов. — Никто вам зла не желает, мы только и хотим найти истину. Кто знал о вашей связи с отрядом?
— Командир Григорий Маковский, связная Люба Павленко, Савелий Корташов…
— Они могут подтвердить?
— Они погибли.
— Кто еще знал о вашей связи?