С ног до головы — одна поджарость. Нервы и кости, связки и суставы. Бесплотные мускулы, канаты и снасти, а не рабочая масса. Орлиный профиль, череп и челюсти, вид хищно-плотоядный, но скорее стервятника, чем охотника за пищей. Да и питался ли я? Отнюдь не убежден в этом. Вообще, интересно, куда девается пища, которую я поглощаю в довольно-таки значительных объемах. Ведь я к тому же слегка склонен к запорам. В любом случае, радости дефекации — не мой удел. Пишу это с тенью сожаления. Я люблю бросать, извергать, разрушать, выметать подчистую. В частности, я думаю, что большинство домов страдают от недостаточно эффективной системы эвакуации. Владей я большой усадьбой, я бы следил за тем, чтобы ежемесячно значительное количество мебели, ковров, картин, посуды, белья и т. д. сдавалось на свалку. Без такой регулярной чистки домашняя среда закупоривается, зарастает грязью, и надо ждать переезда на новую квартиру, чтобы наконец свершилось великое и давно назревшее истребление.
Прекрасно знаю, что поддерживает эту поджарость, неподвластную щедрому режиму питания. Что-то вроде внутреннего огня, личное горнило, нервная страсть, трепетное напряжение мускулов и внимания, постоянно горящие во мне, прерываемые лишь на ночь коротким эпизодическим сном. Мускулы и внимание. Не сразу разберешь, где доля тела и где доля мозга в той бродильной массе, которую являет собой моя жизнь. Конечно, секс занимает в ней львиную долю, но в сексе — весь человек, и думаю, что у меня он в значительной мере носит умозрительный характер.
Член, рука, мозг. Магическое трио. Между мозгом и членом — руки, смешанный орган, промежуточный, служанки того и другого, они ласкают по приказу члена, пишут под диктовку мозга.
Мозг поставляет члену вымышленный объект. Этот объект призвана воплощать рука. Рука лицедейка, она играет, представляет себя то тем, то другим. Она по желанию прикидывается то щипцами, то молотком, козырьком, свистком, гребнем, счетной машиной для людей примитивных, алфавитом для глухонемых и т. д. Но ее шедевр — мастурбация. В ней она по желанию то пенис, то вагина. А впрочем, нет ничего естественней, чем встреча руки и полового органа. Предоставленная себе, свободно висящая на оконечности руки, ладонь рано или поздно — на самом деле почти сразу же — встречает половой орган. Дотронуться до колена, до поясницы, до уха требует особого усилия, сгиба. А до полового органа — ничего подобного. Просто дать себе волю. И вообще, этот орган по размеру и форме прекрасно приспособлен для манипуляции. Подумать только, насколько голова, ступня и даже другая рука дает меньше возможностей захвата и насколько они менее удобны для руки! Изо всех частей тела половой орган явно удобней и легче двигать рукой.
Чтобы покончить с этой темой. Сексуальный объект, поставляемый мозгом и воплощенный в руке, может вступать в конкуренцию с тем же предметом — на этот раз реальным — и затмевать его. Человек, в состоянии мастурбации, мечтающий о партнере, будет смущен неурочным появлением этого партнера и предпочтет вернуться к своим мечтам, некоторым образом изменяя ему с его же образом.
Что подтверждает идею, питаемую большинством гетеросексуалов, представляющих себе гомосексуальные отношения как двойную и взаимную мастурбацию. Дело не в том. Настоящая мастурбация одинока, и ее эмблема — змея, кусающая себя за хвост. Всякие сексуальные отношения — как гомо-, так и гетеро- подразумевают дар партнеру, посвящение оргазма некоему человеку. Правда, этот человек может быть далек, и посвящение свершится на расстоянии, и тогда истинная мастурбация вновь вступает в свои права, разве что в этом случае сотканный воображением образ носит личностную окраску.
Именно это так мило выразил мне один приятель, послав мне как-то почтовую открытку с такими простыми словами:
«Привет, друг! Только что опустошил сосудец, — за твое здоровье!»
Роан извергает в день в среднем 30 773 килограмма бытового мусора. Из этого я делаю вывод, что этот город должен насчитывать 38 467 жителей. Пять самосвалов-мусоровозов, совершая по две поездки ежедневно, перевозят эти отходы на свалку, расположенную на втором километре Дигуенской дороги, на берегу Луары. Поскольку у этих грузовиков нет системы компрессора, я делаю вывод, что речь идет о населении со скромным достатком. И действительно, мои наблюдения показали, что если вес бытовых отходов лишь незначительно возрастает с повышением уровня жизни, то их объем, напротив, быстро удваивается и даже утраивается, едва возрастает средний достаток. Так, кубический метр бытовых отходов Довиля весит всего 120 килограммов, тогда как он достигает 400 и даже 500 килограммов в Касабланке. Вот почему мои африкашки еще долго смогут обходиться самосвалами с крышкой, в которые входит 12–14 кубометров груза.