День и ночь колесил Михалыч по своему егерскому хозяйству на стареньком уазике, самоотверженно и дотошно выполнял свою работу. Всю свою одинокую жизнь посвятил он служению природе и защите ее от самого главного ее врага — человека.
Местным жителям порой казалось, что даже лесные звери, все без исключения, знали и уважали старого и честного егеря.
Теплом и добротой веяло от этого угрюмого и не разговорчивого человека, и Метис едва появившись на свет, ощутил это на себе в полной мере.
Чихая и кашляя, как старая бабушка после простуды, влетел уазик в город и, выпуская черные клубы дыма из выхлопной трубы, направился в сторону Блошиного рынка.
Выглядывая из-за пазухи Михалыча, Метис с удивлением разглядывал, как проносились мимо дома и светофоры, как ходили люди по тротуарам, а мимо пролетали автомобили. Жизнь в городе кипела, и маленькому Метису все это было очень интересно. При всём при этом, он чувствовал себя в абсолютной безопасности, ведь с ним был Михалыч, которому Метис интуитивно доверял.
Припарковав уазик в одном из прилегающих к Блошиному рынку дворов, Михалыч прижимая Метиса к своей груди, протиснулся между бабушек торгующих всякой всячиной и оказался в самом Центре Блошиного рынка.
Поискав глазами свободное место среди торговцев кошками, собаками, попугаями, рыбками и другой живностью, Михалыч скромно присел на ступеньку ближайшей торговой лавки. Он опустил глаза от смущения и положил Метиса на колени.
Торговый день был в самом разгаре. Народ суетился. Тут и там мелькали родители с детьми. Кто-то тащил клетку с канарейкой, кто-то уносил лукошко с пушистым персидским котенком, а кто-то просто бродил между рядов и щелкал семечки от безделья.
Михалыч сидел тихонько на ступеньках и озирался по сторонам в надежде, что кто-нибудь проявит заинтересованность в этом сером комочке, мирно посапывающем у него на коленях.
— Какая порода? — вдруг услышал Михалыч звучный, как труба голос и резко поднял голову. Большой дядька в дорогом пальто и каракулевой шапке стоял перед ним с авоськами в обеих руках, набитыми всевозможной едой. За спиной дядьки стояла миниатюрная женщина, очевидно жена, которая молча, и безучастно смотрела по сторонам.
— Овчарка это, — не моргнув глазом, сказал Михалыч, — месяца ему еще нет, малой совсем, наполовину немецкая овчарка наполовину волк.
Миниатюрная женщина вздрогнула и нервно принялась дергать дядьку за рукав, призывая поскорее уйти.
— Большой вырастет? — одергивая рукав, спросил Михалыча дядька, и поставил авоськи на землю. — Дачу охранять сможет?
Михалыч от радости, что хоть кто-то заинтересовался щенком, залепетал:
— Большой вырастет! Отец у него размером с молодого телёнка был, — и Михалыч показал рукой, явно преувеличивая размеры, — а насчет дачи, йок-макарек, вообще не переживайте, порода у отца его такая, что охраняй и охраняй.
— Сколько хочешь за него? — спросил дядька и полез за кошельком. Михалыч облегченно вздохнул и с радостью выпалил, потирая ладони от волнения:
— Так отдаю, даром, жалко мальца, маленький совсем.
Тут вмешалась миниатюрная женщина. По её манере разговаривать, было видно, что настроена она негативно:
— Саша, нам на даче еще волков не хватало, весь лес туда потащится, как узнают его сородичи, что такое неведомое чудо нашу дачу охраняет. Что будем тогда делать?
Она с усилием начала оттаскивать большого дядьку от Михалыча, в сторону выхода.
— Погоди, отец, — сказал дядька, — сейчас с женщиной улажу и заберу твоего красавца, сам понимаешь, баба есть баба. Ты подержи его, я вернусь через пару минут.
С этими словами странная парочка отошла в сторону и принялась что-то бурно обсуждать. Они оживленно размахивали руками и изредка поглядывали в сторону Михалыча и его щенка. Старый егерь понимая, что теперь судьба собаки зависит только от миниатюрной женщины, глубоко вздохнул и снова сел на ступеньку.
Чтобы скрыть волнение Михалыч начал неумело делать вид, что ему совершенно не интересно, чем закончится словесная баталия ячейки общества и принялся разглядывать прохожих с деловым видом. Ситуация накалилась до предела.
— А можно мне? — услышал Михалыч за спиной голос и от удивления даже потер глаза.
Молодой парень в новенькой форме курсанта стоял перед ним и восторженно смотрел на щенка. Он сильно волновался, переминаясь с ноги на ногу.
— А можно мне? — Повторил курсант с дрожью в голосе. — Мне очень нужно, я все лето копил. Пожалуйста, у меня вот, столько хватит? С этими словами, он достал из нагрудного кармана аккуратно сложенные несколько денежных купюр и протянул их Михалычу. Егерь равнодушно посмотрел на деньги и оглянулся с тревогой на странную семейную пару, после чего пробормотал про себя что-то невнятное и посмотрел парню прямо в глаза. Огромные, чистые, уверенные и вместе с тем добрые глаза смотрели на Михалыча с мольбой и отчаяньем.