«Иди, маленький герой, — сказала Гея. — Без тебя корабль не починят».
— Лео? — позвала Хейзел. — С тобой все в порядке?
Паренек перевел сбившееся дыхание. Геи тут нет, он просто сам себя запугивает.
— Ага, — кивнул он. — Ага, нормально.
И принялся наполнять пакет.
Хейзел опустилась на колени рядом с ним и начала помогать.
— Надо было прихватить с собой ведро и лопаты.
При мысли об этом Лео приободрился и даже улыбнулся.
— Можно было бы сделать замок из песка.
— Из извести.
Их глаза встретились, и несколько секунд ребята смотрели друг на друга.
Хейзел отвела взгляд.
— Ты так похож на…
— Сэмми? — предположил Лео.
Девушка отпрянула.
— Ты знаешь?
— Понятия не имею, кто такой этот Сэмми, но Фрэнк спросил меня, точно ли это не мое имя.
— А оно… не твое?
— Нет, черт побери!
— И у тебя нет брата-близнеца или… — Хейзел умолкла. — Твоя семья из Нового Орлеана?
— Не-а, из Хьюстона. А что? Сэмми — это парень, которого ты когда-то знала?
— Я… Это ерунда. Просто ты на него похож.
Лео понял, что девушка слишком смущена и больше ничего не расскажет. Но если Хейзел — ребенок из прошлого, означает ли это, что и Сэмми тоже жил в тысяча девятьсот сороковые годы? Если так, как мог Фрэнк быть с ним знаком? И с чего бы Хейзел стала думать, что Лео — это Сэмми, раз прошло столько лет?
Они молча наполнили пакет, Лео запихнул его в свой пояс для инструментов, и пакет исчез — ни веса, ни объема, никаких неудобств, хотя Лео знал: стоит ему протянуть руку, и мешок снова окажется тут как тут. Лео мог унести с собой все, что поместилось бы в карманы его пояса. Он просто обожал эту волшебную вещь, жалея только, что в его отделения не помещалась бензопила или, скажем, базука.
Он встал и окинул взглядом остров: выбеленные, покрытые травой дюны и валуны, точно инеем подернутые коркой соли.
— Фестус сказал, где-то поблизости есть небесная бронза, но я не знаю точно — где.
— Туда, — Хейзел указала на какое-то место на пляже. — Примерно пятьсот ярдов отсюда.
— Как ты?..
— Драгоценные металлы, — пожала плечами Хейзел. — Это способности детей Плутона.
Лео вспомнил ее слова о том, что золото — это не проблема.
— Какой полезный дар. Показывай дорогу, мисс металлоискатель.
Солнце начало клониться к горизонту, небо окрасилось в удивительную смесь пурпурного и желтого. В других обстоятельствах Лео, возможно, наслаждался бы прогулкой по пляжу с симпатичной девушкой, но чем дальше они шли, тем больше он нервничал. Наконец Хейзел повернулась спиной к воде.
— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил Лео.
— Мы близко, — заверила девушка. — Идем.
И тут над дюнами они увидели женщину.
Она сидела на каменной глыбе посреди поросшего травой поля. Рядом стоял припаркованный черный хромированный мотоцикл, но в каждом колесе не хватало куска обода или спиц, так что они походили на профиль колобка, широко разинувшего рот. В таком состоянии мотоцикл бы далеко не уехал.
У женщины были вьющиеся черные волосы и костлявая фигура. Вся одежда на ней была из кожи: черные байкерские штаны, высокие сапоги и кроваво-красная куртка, вроде той, в которой Майкл Джексон танцует с ожившими мертвецами.[8] Землю у ее ног покрывало нечто, напоминающее раздавленные ракушки. Женщина наклонялась, вытаскивала из мешка новые предметы и со щелчком открывала. Створки устриц? Лео не мог с уверенностью сказать, водились ли в Большом Соленом озере устрицы, но склонялся к мысли, что не водились.
Он не горел желанием подойти поближе, поскольку встречи со странными дамами, как правило, не приносили ничего хорошего. Его старая нянька тиа[9] Каллида оказалась Герой и имела отвратительную привычку класть его в горящий камин, вздремнуть. Богиня земли Гея убила его мать, устроив пожар в мастерской, когда Лео было восемь. В Сономе снежная богиня Хиона пыталась превратить его в замороженный молочный десерт.
Но Хейзел медленно шла вперед, так что у него не осталось другого выбора, кроме как идти следом.
Когда они подошли ближе, Лео разглядел незнакомку получше и занервничал еще больше. На ремне женщины висел свернутый кнут, а на красной коже куртки проступал тонкий рисунок: переплетающиеся ветви яблони с сидящими на них скелетами птиц. Устричные скорлупки на поверку оказались разломанными печеньями с предсказаниями.