— Так что с ним случилось? Боже… Неужели он…
— Он жив. Но нам известно, что он исчез. Похищен.
— Откуда ты знаешь? Ты уверен, что он попросту не сбежал из больницы?
Сандерсон заговорил сухо и холодно:
— Извини. Нет. У нас есть доказательства. Они его схватили.
— Доказательства?
— Видео. Пришло по электронной почте. Те, кто его похитил, разослали это видео вчера поздно ночью. Твоей жене, твоим родителям… Если у тебя будет возможность, загляни в свою электронную почту. Сразу найдешь. Только лучше сразу же и удали.
— Не понял?
— Не смотри это, Саймон. Правда. Не смотри!
— Почему?
— Это… чертовски неприятно.
Приземлился какой-то самолет, заглушив все звуки бешеным ревом. Саймон плотнее прижал к уху трубку.
— Они его пытают?
— Нет. Но они… они его используют. Манипулируют эмоциями. И делают это весьма искусно. Они хотят надавить на твои чувства, на твое ощущение вины, добраться до тебя. Он — их средство добраться до тебя. Они явно знают, что ты встречался с Мартинесом и Майерсон. Они хотят все узнать, все то, что известно тебе. Так что Тим в большой опасности.
— И что мне теперь делать? Что я могу сделать? Вернуться домой?
— Нет.
— Тогда что?
— Спрячься.
Саймон снова прижал трубку поплотнее, желая убедиться, что он не ошибся, расслышал верно.
— Спрятаться? Ты хочешь, чтобы я… просто сбежал?
— Это ненадолго. — Голос Сандерсона зазвучал тише, ниже. — Мне очень жаль, но так уж обстоят дела. Ты сам решил сделать то, что сделал. Сам во все влез. И я тебя за это не виню. Но… ты начал охоту во Франции. И ничего не сказал нам. Не слишком умно. Однако ты сам сделал свой выбор. А теперь, если ты вернешься в Лондон, то, скорее всего, окажешься в опасности, здесь риск куда больше… Тебя могли засечь где-то по дороге; они будут ждать тебя, попытаются найти твоих родных. Твои друзья говорили, что мы не можем доверять французской полиции, так? Значит, все становится еще запутаннее. Кто знает, где у них есть свои люди. — Сандерсон громко вздохнул. — Я свое дело сделал: твои жена, сын, родители в безопасности, в этом я могу поклясться. Мои люди промаха не дадут. А ты совершенно ничего не можешь сделать, чтобы помочь нам найти Тима.
— Значит, мне остаться здесь?
— Да, пока оставайся там, пока мы со всем не разберемся. Сиди тихонько во Франции или в Германии, благодаря Шенгену ты проскочишь границы незамеченным. Заляг на дно. Очень, очень глубоко, черт побери. И ты сам понимаешь: звонить можно только из телефонов-автоматов.
— Да.
— Но ни в коем случае не используй дважды одну и ту же будку. Звони прямо мне, как раньше. И позвони Сьюзи вот по этому номеру…
Куинн похлопал себя по карманам и нашел авторучку. Записал номер.
Старший инспектор снова шумно вздохнул.
— Саймон… Мне очень жаль, что так случилось. Но ты должен… подготовиться к худшему. И не смотри то видео. Ты знаешь, насколько жестоки те выродки… Ладно, поговорим снова в ближайшее время.
В трубке щелкнуло, послышались длинные гудки. Саймон думал о своем брате.
«Я сделал собаку. Надеюсь, она тебе понравится…»
41
Утро было ярким, неописуемо ярким. Дэвида разбудил стук в дверь. Вошел какой-то служащий и сообщил:
— Мистер Келлерман хочет, чтобы вы вышли к нему на террасу.
Дэвид посмотрел на окно. Конечно, он снова заснул после того пробуждения, и спал долго и крепко; они с Эми даже не заметили, как за прозрачными занавесками поднялось солнце.
Он старался не думать о кошмарном сне, не вспоминать его. Но Эми что-то почувствовала.
— Ты как, в порядке?
— Да. Да, конечно… Слава богу, мы выбрались.
Эми посмотрела на него:
— Идем искать Элоизу.
Они переоделись в чистую одежду, которую нашли в шкафу, а потом вышли в коридор. Тут же появился служащий и проводил их наружу, на залитую солнцем террасу, выходившую на море.
Ветер утих. Пейзаж был суровым и первозданным: совершенно пустой песчаный берег, пара маленьких каменистых островков в заливе… Далекие крики чаек. Направо и налево тянулась каменистая пустошь, повторяющийся рисунок пещер и утесов. И только неуклюжая металлическая громада алмазного рудника вдали нарушала эту картину.
На террасе был накрыт стол. За ним уже сидел Ангус, попивая кофе. Рядом с ним находился Келлерман. На этот раз на нем был кремовый льняной костюм со сдержанным шелковым галстуком.
А напротив них за этим же столом сидела Элоиза.
Эми бросилась к ней и обняла молодую каготку.