Последним, но, конечно, не по значимости, был парень по имени Дрю, и если Матильда проводила пальцем по левой стороне лба, она чувствовала буквы его имени на своей коже. Она посмотрела на него, прислонившегося к стойке: его правая рука была покрыта серебряными шрамами от странного несчастного случая с горелкой Бунзена три года назад, после того как он отправил ее фотографию всем мальчикам в их классе.
Всякий раз, когда она проходила мимо этих парней в коридорах, она чувствовала самодовольное, радостное удовлетворение от того, что они понятия не имели, что стали объектом ее корыстной магии. Но, увидев их всех в одной комнате вместе с Оливером, она почувствовала себя беззащитной, как будто они все могли видеть, что было написано у нее на лице.
– Я… Ты знаешь, где ванная? – спросила Матильда, стараясь говорить спокойно и уверенно.
– Воспользуйся той, что в комнате родителей Шона, – сказал Оливер, открывая свою баночку колы, – она, скорее всего, еще не пострадала от рвоты и Ред Булла.
– Заходить туда строго запрещено, чувак, – пробормотал Лоренс, его веки отяжелели.
– Это еще почему? – спросил Оливер.
– Там она, ты знаешь… она… с пчелами.
– Пчелами? – спросил Оливер, взглянув на Матильду.
– Оставь сигарету на две минуты и дай кислороду добраться до твоего мозга, чувак, – посоветовал Джо, похлопывая Лоуренса по плечу, а затем посмотрел на Оливера. – Он имеет в виду Эшли. Она не в больнице. Пришла на вечеринку, не ради внимания или чего-то еще.
У Матильды пересохло во рту. Она не знала, что Эшли оказалась в больнице после того, что случилось, полагая, что школа, вероятно, просто позволит ей отдохнуть в кабинете медсестры или отправит ее домой. Она сказала себе не беспокоиться, что Эшли, вероятно, провела время в больнице, делая селфи, чтобы опубликовать их в Instagram, но крупица вины быстро поселилась в голове Матильды. Злясь на себя, она повернулась к кухонной двери.
– Тебе нужна помощь, чтобы найти другую ванную комнату? – спросил Оливер.
– Нет, я в порядке, – ответила Матильда, не собираясь идти в ванную теперь, когда она знала, что Эшли в комнате родителей Шона.
Она протиснулась сквозь завсегдатаев вечеринок и направилась к лестнице, оглядываясь через плечо на Оливера, который продолжал разговаривать с парнями на кухне. Обернувшись, она на кого-то налетела.
– Извините, – проговорила Матильда, подняв глаза и вздохнув, когда поняла, кто это был, – Эрин. Извини, не заметила тебя.
– Осторожно, – сказала Эрин, сверкнув глазами, – как будто ты сделала недостаточно.
– Что это значит? Что, черт возьми, я могла тебе сделать?
– Пыталась столкнуть и меня тоже.
– Столкнуть тебя? – Матильда моргнула. Прошли годы с тех пор, как они были друзьями, но она не помнила, чтобы Эрин когда-либо была такой агрессивной. Решительной, да, но не агрессивной, – о чем ты говоришь, Эрин?
– О, мне повезло, она помнит мое имя.
– Конечно, я помню твое имя, – Матильда попыталась протиснуться мимо Эрин, но снова отступила, когда та не двинулась с места. – Я не в настроении. Могу я просто пройти мимо?
Эрин сложила руки на груди и сделала шаг назад, ее брови сердито сошлись на лбу. Матильда оглядела ее с ног до головы, когда протиснулась мимо и направилась вверх по лестнице. Добравшись до верха, девушка посмотрела вниз и покачала головой. Эрин все еще смотрела на нее убийственным взглядом.
– Чокнутая, – прошептала Матильда, затем повернулась, чтобы найти Эшли.
Было время, даже не так давно, когда мысль о том, чтобы прокрасться в дом Шона, наполнила бы Матильду таким волнением, что она могла взорваться. Редко случалось, чтобы Матильда действительно испытывала к кому-то влечение, потому что парни в ее классе были в основном отталкивающими. Но в Шоне скрывалось что-то другое. Он великолепен, это само собой разумеется, но его лицо было открытым и честным, и он действительно смотрел вам в глаза, когда разговаривал, вместо того чтобы проверять свой телефон каждые шесть секунд. Не то чтобы они действительно много разговаривали после задания по истории, но когда делали это, он внимательно смотрел на Матильду.
Она попробовала несколько заклинаний, чтобы привлечь его внимание и усилить влечение, но ничего не сработало. Магия иногда была такой, или он, возможно, выполнил ритуал, который отразил ее магию, не осознавая этого (как это было принято у суеверных мальчиков, которые много занимались спортом; ношение их счастливых носков защищало их не только от неприятного фола).
Матильда посмотрела на старую школьную фотографию Шона на стене. Гнев, который бурлил в ее душе, когда она наблюдала за влечением между Эшли и Шоном, поглотил ее, и теперь, после Оливера и новых чувств, небольшая царапина вины зудела на ее коже. Ирония заключалась в том, что одной из причин, по которой она сделала Эшли своим другом, была ее дружба с Шоном, но то, что у Эшли возникли к нему чувства, стало именно той причиной, по которой Матильда причинила ей боль.