Катрисса зевнула и сладко-пресладко потянулась, чувствуя как по её молодому, здоровому телу кровь начинает бежать чуть быстрее. Честно говоря ей и сейчас-то не очень хотелось покидать свою мягкую кровать, но если она протянет время ещё немного, то не успеет как следует подготовиться к вечеру, чем наверняка расстроит отца. А расстраивать его ей совсем не хотелось. Он и так ходит вечно загруженный своими придворными делами, уставший и сильно постаревший за последние несколько лет.
Да, с тех пор как в родах умерла её мама он сильно изменился. Никто бы сейчас не узнал в этом осунувшемся, поседевшем и вечно занятом человеке бывшего весельчака. Он редко отдыхал, почти не улыбался и не смотря на то, что позволял своей дочери любые капризы, катастрофически мало проводил с ней времени. Как будто избегал.
Девушка села на край кровати, свесив ноги над пушистой шкурой, заменявшей ковер, и задумчиво начала расплетать косу. Её светлые волосы с карамельным оттенком мягкой волной упали на плечи и спину. Она посидела ещё немного и снова потянулась к веревке от колокольчика. Где же её носит? Может и не стоит вступаться за ней перед отцом.
Катрисса встала с кровати, ощущая как её ноги ласкает мягкая шерсть и подошла к большому, больше человеческого роста, зеркалу. Оно было обрамлено серебряной рамой, ковкой тончайшей и искуснейшей работы, изображавшей её любимые цветы — лилии. Но что были эти холодные, металлические цветы по сравнению с тем, что отражало зеркало! Красота девушки была живой и бесспорной. Каждый раз, проходя мимо зеркал она ловила в них своё отражение и её сердце сжималось в сладкой неге тщеславия. Вот и сейчас она бесстыдно разглядывала себя, будто раньше никогда не видела, будто её собственная красота была ей вновь. Поправляла руками свои длинные золотистые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи, наслаждаясь их здоровым сиянием. Разглядывала в своем отражении большие серые глаза, с «печальным разрезом», точенный носик, ярко очерченные изящные губы, бархатистую белоснежную кожу. Но не это на самом деле влекло её больше всего. Ловкими движениями она скинула со своих плеч ленты шелковой сорочки и предстала перед зеркалом в полной красе.
За последнее время с её телом произошло много удивительных изменений, но сегодня всё было по другому. По чему-то ей показалось, что именно сегодня, в свой восемнадцатый день рождения, она стала выглядеть совсем иначе. Разве вчера её груди были такими же налитыми? Она в задумчивости приподняла их ладонями, ощущая новоявленную тяжесть.
Неужели и вчера у её бедер был такой округлый и крутой изгиб? Откуда взялась эта плавность линий? Неужели пока она спала?.. Она провела руками по бархатистому животу и они привели её к таинственному треугольнику внизу, о котором, ввиду отсутствия матери, с ней не кому было поговорить. Эта часть её собственного тела была для неё загадкой, его суть и предназначение были известны ей лишь по обрывкам фраз прислуги, которые она успевала расслышать, прежде чем они успевали заметить, что она находится рядом. Они всегда обсуждали такие вещи с неподдельным энтузиазмом, взбудораженные, казалось, счастливые. Однажды она услышала, как молодая прачка, развешивающая вещи во дворе, раскрасневшаяся и веселая сказала своей напарнице: «Ему только волю дай, будет жить у меня между ног! А уж он то в этом деле хорош!». И они обе задорно рассмеялись. Что это значило, Катрисса понимала не до конца. Одно она поняла бесспорно, треугольник между ног женщины обладает какой-то скрытой силой, притягательностью для мужчин, только вот чем именно он их привлекает, она не знала.
Треугольник, треугольник… Что же за секрет ты хранишь? Она легко провела рукой у себя между ног и её тело, спавшее восемнадцать лет к ряду, наконец-то отозвалось на это прикосновение. Странное чувство, похожее на волну тепла разлилось внутри, заполнило всю её до самых кончиков пальцев. Она резко выдохнула, вздрогнула и замерла, пораженная этим дивным и доселе неизведанным чувством. Ей безудержно захотелось испытать его еще раз и она осторожно и нежно продолжила ласкать себя рукой. Нежные белые пальчики наткнулись на загадочный мягкий бугорок прямо между ножек и прикосновение к нему окончательно перевернуло её представления об этом мире. Разве такие чувства возможны? Отчего так невыносимо сладко? Волны почти нестерпимой неги накатывали на неё одна за другой, накрывая с головой. Всё её существо благодатно и благодарно слилось в едином потоке удовольствия, жар, исходящий от треугольника всё разрастался, охватывая её полностью. Катрисса продолжала смотреть на себя в зеркало и это будоражило её еще больше. Собственное отражение казалось ей теперь едва ли знакомым. Неужели эта нагая, раскрасневшаяся и отрывисто дышащая женщина в зеркале и есть она? Неужели она смеет смотреть на себя, пока её рука бесстыдно и настойчиво ласкает лоно? Пальцами она чувствовала жар и влагу, взявшуюся не известно откуда. Она позволяла пальцем скользить, делала прикосновения мягче, а ощущения острее. Ей так неистово хотелось чего-то…И не смотря на то, что волны удовольствия становились сильнее, желание от этого не умалялось, а наоборот, нарастало с каждой новой волной. В глазах её потемнело, мышцы во всем теле начали сокращаться и она, не удержавшись на ногах, рухнула на пол. И уже там, с закрытыми глазами и содрогающимися мышцами Катриссе показалось, что она вознеслась к самому Ару и прикоснулась к его величественному сиянию.