Воепа кивнул, взяв еще несколько мужей. Вперёд отряда пустились через луг к дальней, уже видневшейся впереди птичьим гнездом веси.
Вейя держась чуть позади от Годуяра, наравне со всеми всадницей была. Кобылка ей досталась послушная и спокойная, хотя Вейя и так привычна в седле держаться — частенько отец с собой дочку брал, если приходилось выезжать куда из острога. Вейя вынырнула из раздумий, оглядела росшие вдалеке стройные один к одному белые стволы берёз. Всё же какими ни были жаркими дни, а зелень на лугу и на деревьях будто тускнеть начала, и трава не такая сочная под копытами стелилась, грубела с каждым днём, распушились уже и колючие мётлы татарника. Спокойный нынче вечер ласкал Стрибожичь теплом мягким, лохматя кудлатые облака, сгоняя их к самому окоёму, кутал плавящее в жаре око в туманной дымке.
Ещё утром покинули Кряжич, а Вейя и усталости не чувствовала даже, дороги её никогда не пугали, но в отряде Годуяра всё равно почему-то неспокойно. Вейя не понимала причины, ведь защита надёжная — вон сколько отважных мужей князь с собой взял, дюжина кметей, не считая ближников и сотника, который возглавлял отряд. Вейя глянула ненароком на Далебора. Рядом с ним-то Вейя и не находила покоя, казалось, повсюду глаза колдовские туманные преследуют её. Вейя старалась не замечать его особо, да каждый раз взгляд упирался в широкую ровную спину, скованную латами, да в голову в кудрях русых, в которых играли солнечные блики.
Наезженная дорога — уж часто по ней приходилось идти кметям в земли Каручаевские — утянула в сторону веси, до пологих взгорков к околице не новых, но добротных мощных срубов, что сложены из деревьев, которые когда-то на этом самом месте и росли. Дворы, как и во всех щелищах, разбросаны по бережку небольшой речушки Сувьи.
Гаян, предупреждённый Воепой, вышел встречать княжескую гурьбу сразу, как только Годуяр со своим небольшим да и не малым отрядом на дороге появился. Высокий, костистый с густой желтоватой, как солома, бородой, таким же волосами, подвязанными кожаным ремешком, Гаян ещё не старый, в силе своей, держал крепко под строгим присмотром роды и семейства, которых, судя по хозяйству — дворам широким, погребам да постройкам разным, в которых животина стояла — было немало. Тут и жена его следом вышла с поклоном — женщина приземистая, но степенная, в расшитой понёве и яркими бусами на шее — встретила всех тёплой улыбкой.
Суета во доре поднялась знатная. Всё решали кто где будет спать. Многих мужей оправили ночевать в общую избу, другие разошлись по другим. Староста оставил — а как иначе — князя у себя в избе тёплой, широкой, пропитанной запахом хлеба и мёда пряного. Вейю Годуяр, конечно, рядом с собой держал. Бродица — жена старосты — сразу девушку, одну единственную во всём отряде, к себе пристроила, отрядив место в женской части дома, постелив мягко на лавке у стены белёной печи, согнав своих дочерей — девицы на выданье, как, впрочем, и Вейя. Но о том не хотелось и думать ей.
Гремела изба голосами — мужи до самого позднего вечера вели разговор за столом, выпив не одну чарочку крепкого мёда, коим щедро угощал гостей дорогих староста Гаян. Вейя рядом с Бродицей и дочерями её сидела, слушала, да всё больше замечала, как бросают кроткие взгляды дочери старосты на сотника. Он и в самом деле среди остальных после князя видным был молодостью, силой неуёмной. Поблёскивала на шее сильной витая гривна, смотрели темно с блеском холодным глаза на собравшихся за столом, только девиц он как будто не замечал. А Вейя не знала куда и деться, когда его взор пронизывающий на неё падал. Вейе не нравилось вовсе его внимание, холодное, пугающее даже. Хоть она и не из пугливых была, но явственно ощущала, как сила в сотнике лютая кругами ходила, и всё выхода не могла найти, казалось, того и гляди сорвётся с места и схватит Вейю, задушит. Сердце стучало быстрее. Разговор зашёл о кангалах, что одолели полесье, налетая на селища у окраины. Но Вейя находиться за одним столом с сотником уже не могла — слишком тесно стало. Стараясь быть не замеченной, вышла из-за стола, покинула горницу. Подвязав очельем накинутую наметку — для молодой незамужней девицы и рано покрывать, да в чужих краях лучше прятать волосы — Вейя вышла на высокое крыльцо под низкий навес. Скользнула взглядом по тёмным верхам сосен, что росли прямо за частоколом. Лес дышал прохладой и вздымался вверх по крутому взгорью урочища, подпирая ночное, усыпанное яркими зёрнами звёзд небо. После душной избы старосты, вечер бодрил ощутимо, даже тревога, что донимала Вейю весь день, отступила.
Вейя вздрогнула, поздно спохватившись, не заметив сразу, как скрипнули позади половицы, а следом горячие руки легли на плечи. Вейя развернулась резко, выворачиваясь из хватки, бросилась в сторону.