— Что вы думаете о Сером Медведе? — спросил охотник без обиняков.
— Ага! Вот оно, больное место!
— Совершенно верно.
— Так я отвечу вам, что этот человек кажется мне очень странным. В нем есть что-то, чего я не могу себе уяснить. Во-первых, действительно ли он индеец?
— Да, индеец.
— Верно, он много путешествовал, посещал белых, бывал в Соединенных Штатах?
Охотник отрицательно покачал головой.
— Он никогда не выезжал из своего племени.
— Однако…
— Однако, — с живостью перебил его Меткая Пуля, — он говорит по-французски, по-английски и по-испански не хуже вас, не правда ли? При своих воинах он прикидывается глубоким невеждой, подобно им он дрожит при виде одного из тысячи произведений нашей цивилизации: часов, спички и тому подобного, не так ли?
— Ваша правда.
— А когда он остается глаз на глаз с известными лицами, подобно вам, например, индеец внезапно преображается, и вы видите перед собой человека, образованного не хуже вас, глубокие, всесторонние познания которого просто поразительны.
— И это правда.
— Ага! Стало быть, раз вы находите это странным, как и я, то вы примете свои меры, господин Эдуард!
— Но что он может мне сделать?
— Пока не знаю, но будьте уверены, скоро узнаю. Он хитер, но ведь и я не так глуп, как кажусь; я сумею его подкараулить. Этот человек уже давно ломает комедию, на которую я до сих пор не обращал внимания, но он замешал нас в свою игру, и теперь я ему не дам спуску.
— Но где же он научился всему тому, что знает?
— О! Это целая долгая история, я сообщу ее вам при случае. Довольно того, если я скажу, что в его племени есть старейшина, называемый Белым Бизоном; это европеец, и он воспитал Серого Медведя.
— Ага, вот оно что!
— Странно, не правда ли, что европеец, умный и замечательно образованный человек, который должен был бы занимать высокое положение в своем отечестве, добровольно становится старейшиной дикарей?
— В самом деле, это крайне странно. Вы знаете этого человека?
— Часто видел; теперь он очень стар, волосы и борода у него совсем белые. Он высокого роста, имеет величественную походку, красив; вообще, в нем сказывается что-то великое и строгое, что внушает уважение и привлекает к нему против воли. Серый Медведь испытывает к нему глубокое благоговение и безграничную преданность, он повинуется ему, как отцу.
— Кто бы это мог быть?
— Никто не знает. Я уверен, что Серый Медведь сам находится в неведении, как и все.
— Но откуда же он прибыл в племя?
— Неизвестно.
— Давно он там?
— Я сказал, что он воспитывал Серого Медведя и сделал из него европейца вместо индейца.
— Все это очень странно, — пробормотал граф, задумавшись.
— Не правда ли? Но это еще не все. Вы вступаете в мир вам неизвестный, случай поставил вас среди людей, которых вы совершенно не знаете, остерегайтесь, взвешивайте каждое ваше слово, наблюдайте за каждым вашим движением, господин Эдуард; индейцы — хитрые бестии, а тот, с кем вы имеете дело, хитрее их всех, он соединяет с лукавством краснокожего ум и испорченность европейца — качества, которые привил ему наставник. Серый Медведь движим замыслами неисчерпаемой глубины, его мысль — бездна. Он лелеет в уме какие-то планы. Берегитесь. Его настойчивые убеждения, попытки заставить вас ехать с ним в его селение, его великодушие с американским скваттером, тайное покровительство, которое он вам оказывает, прикидываясь, будто принимает за некое высшее существо, его добродушие — все дает повод предполагать, что без вашего ведома он хочет вовлечь вас в какое-то тайное предприятие, которое может окончиться для вас очень печально. Послушайтесь моего совета, господин Эдуард, не доверяйте этому человеку!
— Благодарю, мой друг, я буду осторожен, — сказал граф, пожимая честную руку канадца.
— Вы будете осторожны, — возразил тот, — но знаете ли вы, каким образом надо соблюдать осторожность?
— Признаться…
— Послушайте, — перебил его охотник, — сперва надо…
— Вождь направляется сюда! — вскрикнул молодой человек.
— Черт бы его побрал! — проворчал Меткая Пуля. — Не мог подождать еще одну минутку! Готов дать голову на отсечение, что этому краснокожему дьяволу покровительствует какой-нибудь дух, который предостерегает его в нужный момент; но все равно я сказал довольно, чтобы вы не поддавались на лживые изъявления дружбы, да и я буду рядом и помогу вам.
— Благодарю; уверен, что ваша помощь мне понадобится.
— Я предостерегу вас, если это будет необходимо, а теперь мы должны следить за собой и не показывать вида, будто о чем-то догадываемся.
— Хорошо, хорошо. Он уже близко, молчите.
— Напротив, нужно разговаривать, молчание всегда истолковывают в дурную сторону. Смотрите отвечайте прямо на мои вопросы.
— Постараюсь.
— Вот наш приятель… надуем хитреца.
Взглянув исподлобья на индейца, который находился всего в нескольких шагах от них, охотник громко заговорил, переменив тон:
— Ничего не может быть легче того, о чем вы спрашиваете меня, господин Эдуард; я уверен, что вождь будет очень рад доставить вам это удовольствие.
— Вы думаете? — ответил граф, не зная, куда Меткая Пуля клонит.
Тогда канадец обратился к Серому Медведю, который в эту минуту подъехал к ним, храня молчание, хотя слышал последние слова охотников.
— Мой товарищ, — сказал он вождю, — много наслышан об охоте на канадских северных оленей и горит желанием присутствовать на одной из тех великолепных облавных охот, которые умеют устраивать одни только краснокожие.