— Вместо того, чтобы помочь мне своими советами, вы как будто нарочно и с наслаждением приводите меня в отчаяние! Ваши теории раздирают мою душу, отец мой!
— Но разве я создал их? Нет, таков свет! Никто его не изменит. Было время, когда и я говорил так, как говоришь ты теперь, бедное дитя. Но я и мои последователи боролись с целой цивилизацией, которую хотели разрушить, чтобы заменить ее другой. Мы, титаны будущего, за совершенное нами громадное дело сегодня отвержены, осуждены на проклятие, но завтра мы будем мучениками, а для правнуков превратимся в благодетелей рода человеческого!.. Иди, мой бедный юноша, иди своей дорогой, твои замыслы — детские игры по сравнению с тем, что сделали мы с товарищами, когда одни, сильные лишь своим правом, бросили перчатку всей Европе, восставшей против нас, чтобы броситься на раздел наших плодороднейших земель и с дьявольским смехом делить между собой наши головы.
Старик невольно увлекся бурными чувствами, которые клокотали у него в душе, его глаза блистали, лицо сияло, жесты были исполнены величия, он мысленно перенесся к прежним дням борьбы и торжества.
Серый Медведь слушал его с безотчетным волнением, невольно подчиняясь неодолимому влиянию этого поверженного исполина, все еще великого после падения.
— Но что я говорю? Прости мне, дитя, я просто сумасшедший… — оборвал свою речь старик, бессильно откидываясь на спинку кресла. — Ступай, оставь меня теперь, завтра на заре, может быть, я сообщу тебе что-нибудь новое.
Знаком он указал молодому человеку, чтобы тот уходил. Привычный к таким внезапным переменам в настроении, Серый Медведь молча поклонился и вышел.
ГЛАВА XVI. Шпион
Пистолетный выстрел не имел последствий, которых, без сомнения, ожидал Белый Бизон. Человек был ранен, правда, но поспешность, с какой старому вождю пришлось стрелять, конечно, помешала меткости выстрела, и подслушивающий отделался царапиной; пуля, направленная неточно, только содрала кожу с его головы и вызвала сильное кровотечение.
Однако это довольно грубое предостережение доказало шпиону, что он замечен и что оставаться тут долее — значит, неминуемо попасться в руки противника; разумеется, он стал улепетывать со всех ног.
Пробежав довольно далеко и полагая, что сбил с толку тех, кто вздумал бы гнаться за ним, он наконец остановился перевести дух и перевязать рану: хоть она и была пустяковой, но кровь так и струилась из нее.
Он с беспокойством осмотрелся.
Все вокруг казалось тихим и пустынным. Густой снег, который хлопьями валил уже с добрый час, вынудил индейцев разойтись по своим шалашам.
Выстрел не произвел ни малейшей тревоги; привыкнув к ночным схваткам в своих селениях, краснокожие не выходили на улицу.
Слышен был только лай собак да отрывистый хриплый вой диких зверей, рыщущих по прерии в поисках добычи.
Успокоенный тишиной в селении, шпион принялся торопливо перевязывать свою рану, радуясь в душе, что снег скрывает под собой кровавые следы, оставленные им.
— Ну, — пробормотал он вполголоса, — больше я ничего не узнаю сегодня. Дух Зла охраняет этих людей.
Он осмотрелся вокруг в последний раз и уже хотел уйти, как вдруг белая тень, скользя по снегу, словно призрак, промелькнула неподалеку от него.
— Это еще что? — пробормотал индеец, которым овладел суеверный страх. — Неужели Дева черных часов бродит по селению? Какое ужасное бедствие нам грозит?
Индеец наклонился вперед, вытянул шею и, как бы влекомый сверхъестественной силой, следил глазами за странным видением, неясные контуры которого уже терялись вдали среди мрака.
— Это существо не ходит, — пробормотал он в ужасе, — оно не оставляет следов на снегу. Не дух ли это, враждебный черноногим? Тут кроется тайна, и я хочу знать ее.
Побуждаемый любопытством, индеец забыл страх и смело бросился вслед за тенью.
Через несколько минут загадочное видение, тень или дух, остановилось и посмотрело во все стороны с очевидным недоумением.
Индеец едва успел притаиться за стеной хижины, но светлый луч месяца, проскользнув между облаков, на миг осветил лицо того, за кем он гнался.
— Цвет Лианы! — пробормотал он, едва сдержав крик изумления.
Действительно, это была она.
После минуты колебания девушка подняла голову, храбро подошла к хижине и твердой рукой подняла бизоновую шкуру у входа.
Она вошла внутрь и опустила за собой занавеску.
Индеец одним прыжком очутился у хижины, воткнул в стену свой нож по самую рукоять, повернул его раза два или три, чтобы расширить отверстие, потом приложил ухо к этой своеобразной слуховой трубе и стал прислушиваться.
В селении царила мертвая тишина.
Не успела девушка сделать хоть один шаг в хижине, как перед ней мгновенно поднялась тень, и чья-то рука опустилась на ее плечо.
Она машинально отступила.
— Чего вы хотите? — спросил грозный голос.
Вопрос был задан по-французски, и молодая индианка не могла понять его.
— Отвечайте — или я вас застрелю! — продолжат тот же грозный голос.
Щелкнул взведенный курок пистолета.