Я улыбнулась в ответ, одними губами ещё раз сказав спасибо за лучший подарок в мире, и мы с Мирандой притупили, наконец, к завтраку.
Ночью я спала крепко, но после всего, что я узнала, не мудрено, что мне приснился странный сон. Какой-то сюрреалистический мир, где местами менялись хохотавшая Императрица, светловолосый папа, Ландр в роскошных одеждах, погибшая Императорская семья.
Коди надолго отвлек меня от мрачных дум, но теперь в голове вновь стали проноситься слова из письма отца. А само письмо словно жгло кожу сквозь одежду. Я носила его с собой, в кармане, решив беречь до последнего. Этот кусок пергамента слишком много значит для слишком многих людей.
После трех уроков, факультатива по фехтованию, усиленной дополнительной тренировки полетов (уже через несколько дней соревнования!) и дополнительного занятия с мистером Инграммом, меня подловил в коридоре мистер Осел (пусть мы перешли на "ты", отказаться от этого прозвища я была просто не в силах).
– Ещё раз здравствуй, лисичка! Нужно поговорить.
Коди, прочно поселившийся уже на моем плече, лишь стрельнул в него недовольным взглядом, и свернулся в клубок.
Мужчина отвел меня за локоток в неприметную нишу за статуей какой-то ведьмы. Я смутилась, оттого, как близко мы были притиснуты друг к другу, но возмущаться почему-то не хотелось.
Ландр же усмехнулся, и вдруг провел кончиками пальцев по моей порозовевшей щеке.
Так мы и стояли какое-то время, совершено забыв, зачем сюда пришли.
– Ты что-то хотел мне рассказать? – хрипло выдавила я.
Мистер Осел моргнув, словно очнулся, отдернул руку, и, прокашлявшись, ответил (тоже довольно хрипло):
– Кхм, да, верно. Линда и Абр... Я хотел поговорить о них.
– Ну, кому-то они Линда и Абрахам, а кому-то – мистер и миссис Инсберри – директор школы и её заместитель. А что с ними? – усмехнулась я, и спросила.
– Я поговорил с ними о письме твоего отца. Точнее, в общих чертах рассказал о его содержании. Только не злись, ежонок, – осторожно объяснил мужчина, с опаской заглядывая мне в глаза.
Я фыркнула.
– Я и сама хотела поговорить с ними. Они твои главные союзники, а значит – и мои. После того, что мы узнали, нельзя терять время. Нужно что-то решать.
Ландр тонко улыбнулся.
– Храбрая лисичка вышла на тропу войны. Но не всё так просто, Аделис. Чтобы привлечь Лукрецию к суду, нужны не только доказательства, но и соответствующие условия.
– Я понимаю. Нужен повод и подходящее место, чтобы предъявить людям улики в виновности Императрицы.
Мужчина одобрительно кивнул.
– И союзники, – добавил он.
Поколебавшись, я спросила:
– Сколько людей уже на нашей стороне?
Ландр тепло улыбнулся.
– Как мне нравятся эти твои "мы", "вместе", "наше".
Я, вновь смутившись, легко ударила его по плечу.
– Я между прочим о серьезных вещах тебя спрашиваю!
Ландр тихо рассмеялся, но потом, всё же посерьезнев, ответил:
– Около пяти сотен человек.
– Пятьсот! – округлив глаза, ахнула я. – Но почему ты тогда так уговаривал того Эрла из Линзора вернуться в свои ряды? Ради одного человека ты лично рисковал быть раскрытым?
– Пятьсот человек – слишком мало по сравнению с тысячами людей Императрицы. Мы рассчитываем на пополнение наших рядов, когда люди начнут узнавать о деяниях мачехи. Письмо твоего отца нам в этом очень поможет. А Эрл... Мы многое пережили вместе. Да и за ним придет не один десяток человек. Ради этого стоило рисковать.
Я, нахмурившись, задумчиво кивнула.
– Итак. Я поговорил с Инграммами, и они предложили нам всем встретиться. Сейчас, – объявил Ландр, бодро.
– Хорошо. У меня как раз есть ещё один вопрос к мистеру Инграмму, – согласилась я, поворачиваясь, чтобы выйти из ниши.
– Что за вопрос? – подозрительно прищурился мистер Осел, выходя за мной.
Я усмехнулась.
– Ты будешь возмущаться. Так что будет лучше, если ты услышишь его, при озвучивании мистеру Инграмму.