В кабинете Линды царила привычная атмосфера беспорядка и непривычная – покоя. Кузина кормила Жюли на диване, Абр дремал в кресле, позволяя Краму топтаться на своем плече. Аделис, впервые увидевшая фамильяров четы Инграмм, с любопытством взирала на них, гладя своего Коди. Ежонок, как обычно, спал.
Разговор начался непринужденно. Я пытался разрядить атмосферу надвигающегося напряжения, как мог.
Всё стало в мрачных тонах, когда Аделис спокойно поведала Инграммам всё, что знает, и когда, те, в конце концов, попросили её сами прочитать письмо её отца.
Когда возникла пауза, девушка занервничала, крутя на пальце простое колечко. Она боялась, что забыла о чем-то упомянуть, да и сама атмосфера не располагала к радости.
Я успокаивал лисичку как мог (скорее всего, неуклюже, так как не имел большого опыта в предоставлении девушкам плеча для слез). В какой-то момент я накрыл её руки своими, интуитивно, желая сделать для нее хоть что-то. И Аделис действительно сразу успокоилась. Какая же она всё-таки красивая, когда улыбается. Пусть даже так, чуть заметно. И даже лисье упрямство и сердитые взгляды не испортили этого момента.
Хм, чтож, в последний раз отговорить её от участия во всем этом всё же стоило.
Когда письмо было прочитано, началось обсуждение его содержания и планов на будущее.
Линда тревожились (как и я), что мисс Сотер будет трудно быть на нашей стороне, учитывая её выяснившуюся родственную связь с Лукрецией. Но нужно знать мою лисичку! Она упрямо настаивала, что не может быть в стороне, а я одновременно и боялся за нее и восхищался ей.
Все согласились, что нужно поговорить с участниками событий, описанных в письме Винсента Пелроуза. Лисичка остановилась на своих дяде и тете. Вряд ли они знают многое, но наверняка могут подсказать, у кого можно спросить.
Поездка в столицу отложилась до зимних каникул, но главное, что первый пункт нашего плана был уже согласован.
Я довольно усмехался, радуясь, что даже Аделис (самый упрямый лисенок в мире), со мной согласилась, но мое настроение испортило замечание Линды. Я надеялся, что Аделис не обратит внимания, но она обратила.
Ну что за глупое прозвище?! Фи! Мистер Осел и то звучало презентабельнее!
Хотя, то, что оно рассмешило лисичку было явным плюсом. Её радость стоила больше моего смущения.
Мы стали обсуждать, на каком людном мероприятии можем во всеуслышание обвинить Лукрецию. Перечислили столько праздников, но в каждом был какой-то минус. Аделис в какой-то момент предложила соревнования полетов в ВШМН в конце учебного года. Сомнительно, учитывая, что моя дорогая мачеха слишком печется о своей безопасности, чтобы въезжать так далеко.
Но каким-то образом идею развили. Если заключить союз с Галаей, королевой Сэраста (главного врага Агавии в глазах Лукреции), у нас будет огромное преимущество. Так же можно было договориться с директором ВШМН (как забавно было наблюдать, как Абр ревнует Линду к нему!), чтобы в этом году разослали приглашения многим семьям столицы Агавии из разных сословий. Всё это должно заинтересовать Лукрецию. Её хитрая душонка не сможет воспротивиться соблазну лично оценить обстановку в стране противника.
Но Аделис, в последний момент, предложила дополнительные меры, по привлечению Императрицы в ВШМН и я рассвирепел. Лисичка предлагала подставить себя под удар, заманить Лукрецию информацией о новом катализе, приехавшем на соревнования в Сэраст. Это заставило меня в ярости вскочить с сидения и заходить по комнате туда-сюда, критикую действия всех и вся. Это было слишком опасно!
И мало того, что Аделис этот огромный риск игнорировала, так и Инграммы вдруг встали на её сторону.
Что за глупая беспечность?!
Линда попыталась разрядить обстановку намеками на мои чувства к лисичке. Как будто я и сам уже не начал догадываться!
В конце концов, сказав напоследок что-то глупое, я вылетел из кабинета, ни с кем не попрощавшись.
Пронесясь уже несколько метров по коридору, возмущенно сопя и испепеляя взглядом обстановку замка, я услышал за спиной торопливые шаги.
Аделис догнала меня. И мы снова разругались. Я кричал, что она безрассудна и ей плевать, что я чувствую, бушевал, не заботясь о том, что нас могут услышать. А лисичка... Она вдруг посмотрела таким взглядом. Глубоки, проникновенным... А её слова...
Она была счастлива, что я за нее беспокоюсь. Маленькая, глупенькая девочка. Я тут переживаю, а она радуется!
Но от её слов вся злость всё же вмиг испарилась, а сердце забилось часто-часто.
Я не заметил, когда так близко склонился к ней, и прижал к стене. В каком-то безумном счастье я спрашивал разрешение и нежно подтрунивал. И когда, наконец, после поцелуев в эти красные щечки, я осторожно коснулся её губ, мир будто взорвался.
Такая теплая, сладкая, родная. Руки сами потянулись крепко её обнять, и, что самое замечательное, Аделис обняла меня в ответ.
Я шептал какие-то комплименты, как дурак улыбался, и когда поцелуй закончился, девушка тоже рассмеялась, в сантиметре от моих губ.
Я уже не помнил, почему злился на нее. Ругаться и ссориться больше совсем не хотелось. Хотелось на руках отнести её, куда она захочет, ведь я видел, что она ели стояла на ногах, то ли от переизбытка чувства, то ли от усталости.
Но лисичка проявила, свойственное ей, упрямство, и настояла на том, чтобы дальше пойти самой.
Мы попрощались. Так не хотелось её отпускать. Наш поцелуй... Первый поцелуй... Он был удивительным.
Но мы всё же разошлись в разные стороны. Этот день подходил к концу, и был для девушки таким насыщенным. Ей надо было отдохнуть.
Каждый несколько секунд мы поворачивались друг другу и обменивались таинственными улыбками и нежными взглядами, пока нас не разделил поворот коридора. И всё равно, до самой своей спальни в Башне преподавателей я продолжал улыбаться, вспоминая её милое лицо. В голове царил какой-то приятный туман и сейчас я был абсолютно уверен – всё будет хорошо.