Показ фильма проходит в атмосфере всеобщей сосредоточенности. Малыши закрывают глаза, когда им становится страшно, и прикрывают ладонью рот, чтобы подавить невольные крики. Средние озвучивают все сцены фильма, по мере их появления. Красные, в отличие от остальных, смотрят фильм с невозмутимым спокойствием. Сегодня меня не впечатляют эти картины, хотя раньше всегда задевали меня за живое. Этот фильм был очень важен для каждого из нас, особенно поначалу.
И даже после пятнадцатого просмотра я не знаю никого, кто бы осмелился шутить или насмехаться над ним.
Я встречаю Красса в коридоре. Он потрясен и не может сдержать слез. Ему удается сказать лишь:
— Когда его покажут снова?
— Не могу сказать точно, потому что это происходит не регулярно. Но ты его обязательно увидишь, без всякого сомнения.
— Я так плакал, а вроде ничего такого не видел. Послушай, Мето…
— Что?
— А почему его показали сегодня?
— Я думаю, это связано с тем, что произошло утром.
— Не понимаю.
— Не смогу тебе этого объяснить, но здесь никогда ничего не делают случайно.
Глава IV
Нас с Крассом вызывают в 9:30 в кабинет Цезарей. Впервые новичок сможет поднять голову и почувствовать на себе прямой взгляд взрослого. Он даже сможет к нему обратиться.
Я жду этого момента с нетерпением. Очень тяжело неустанно присматривать за кем-то другим. Мне хочется поскорее обрести свободу, даже если ради этого придется отправиться в холодильник. Мое наказание было отсрочено, чтобы я мог закончить инициацию Красса, так что никуда не денешься.
Уже неделю Красс смотрит на меня жалостливо: он чувствует себя виноватым. Я предупредил его, чтобы он ни о чем не просил Цезаря. Ничьи мольбы не смогут изменить порядка вещей.
— Знаешь, с холодильником такая же штука, как и с круговой пощечиной: если смотришь со стороны, это выглядит чудовищно и кажется жестоким, особенно в первый раз. А когда это происходит с тобой, то понимаешь, что любое испытание можно вынести.
— Но какой ценой? — спрашивает Красс.
— Из испытаний выходишь более сильным и стойким.
— Но ведь Цезарь прекрасно знает, что это я во всем виноват. Я ничего не понимаю в ваших правилах! — возмущается он.
— Не ухудшай моего положения. Я нес за тебя ответственность, поэтому мне за тебя и расплачиваться. Если начнешь жаловаться до 9:30, Цезарь добавит мне еще один день холодильника под предлогом того, что я не отговорил тебя идти к нему с просьбой. Ладно, брось, не думай больше об этом.
— Какой же я был болван! Хотел любой ценой вернуть это проклятое пальто! И с тобой не посоветовался…
— Да, надо будет, когда я вернусь, обсудить некоторые детали твоей экспедиции в раздевалку. Никак не пойму, как ты, малыш, новичок, смог разработать такой план. Как ты вычислил идеальный момент, чтобы улизнуть от меня, а самое главное, как в одиночку нашел этот «секретный ход» в стенном шкафу туалета, который ведет прямо в раздевалку?
— Мне все это приснилось в мельчайших подробностях, — отвечает Красс.
— Не верю я в твои истории про сны.
— Ну и как же ты все это объясняешь тогда?
— Пока не знаю, но я обязательно разберусь.
Кабинет маленький. В нем пахнет мастикой и старой бумагой. Цезарь 3 сидит, зарывшись в документы. Он поднимает голову и пристально рассматривает Красса, словно хочет навсегда запечатлеть его черты. Он обращается к малышу: