— И ты ему поверил?
— Цезарь ему так сказал, — проговорил Клавдий со значением.
— Ну, если Цезарь сказал… — повторил Павел.
За ужином обстановка крайне напряженная. Цезарь 1 встает с многообещающей улыбкой на лице. Красс спокоен. Я чувствую себя виноватым перед ним. Но Цезарь прав. Когда Красс вырастет, он сможет понять и принять правду. К тому же меня уже не будет рядом и он не сможет меня упрекнуть за то, что было. Я «сломаюсь» задолго до этого.
Все ребята сидят на своих местах и ждут в абсолютной тишине. Цезарь 1 начинает:
— Первое: Кезон и Децим подрались. Наказание: 24 часа холодной комнаты. Исполнение: немедленно. Второе: Красные вмешались слишком поздно. Наказание: круговая пощечина. Исполнение: сегодня в 8 часов вечера в спальне. Приятного аппетита!
Децим и Кезон встают и идут за Цезарем 5. Они с трудом сдерживают слезы. Я испытал это наказание на себе. Между собой мы называем его холодильником. В этой темной тюрьме температура никогда не поднимается выше нуля градусов. Там они смогут многое понять о себе и друг о друге. Для того чтобы выжить, им придется стать заодно.
Цезарь поднимает вилку. Можно начинать отсчет. За столом старших все обмениваются взглядами: кто гневными, кто — безразличными или смиренными. Красс шепчет мне на ухо:
— Тебя не было там, когда все произошло. Ты ничем не рискуешь.
— Я тоже Красный, поэтому это касается и меня.
Малыш смотрит на меня с ужасом.
— Ничего не понимаю! — он выдерживает паузу и спрашивает снова:
— Круговая пощечина — это больно?
— Увидишь, по-разному бывает.
Не переживай. Со мной это не впервой. Главное, Красс, не ешь слишком много сегодня.
Ровно в восемь Цезарь 3 заходит в спальню с небольшой черной сумкой в руке. Все старшие подходят к нему, и каждый по очереди берет деревянный жетон с номером. Мне достается номер 14. Затем мы встаем кругом, соблюдая порядок в соответствии с жетонами. Цезарь встает в центре круга и спрашивает, готовы ли мы.
— Я начинаю. Внимание… 1… 2… 3…
Услышав свой номер, Первый замахивается и сильно ударяет по лицу Второго, который поворачивается и дает пощечину Третьему, и так до номера 16, который бьет Первого. Цезарь лишь отсчитывает по три секунды между ударами.
— 13… Хлоп. 14… Хлоп. 15… Хлоп. 16…
Хлоп.
Конец. Цезарь протягивает сумку, и каждый возвращает жетон на место. Мы ложимся в постели. Октавий был тринадцатым и влепил мне как следует, несмотря на отсутствие среднего пальца. Я шлепнул Тиберия так, что его мягкая щека аж зазвенела. Цезарь уходит. Красс сидит у кровати, закрыв уши руками. Я хочу его успокоить:
— Ну, видишь, я не умер.
— Вы могли бы бить не так сильно!
— У нас нет выбора. Если кто-то будет притворяться, Цезарь назначит второй круг. Тогда все станут бить еще сильнее, чтобы прекратить это наверняка.
Тиберий проходит мимо меня, потирая щеку.
— Я переборщил, Тиберий?
— Нет, все в порядке, Мето. Спокойной ночи.
Я обращаюсь к Крассу с последними указаниями:
— В кровать залезай осторожно и старайся спать в самой середине. Высунь руки. Сегодня вечером я сам закутаю тебя, чтобы ты понял, как это делается.
Красс покоряется. Я начинаю заворачивать его в одеяло. Он ворчит:
— Ты стянул слишком сильно. Мне больно.
— Ты должен научиться спать так. Тогда во сне ты не сломаешь случайно кровать.
— Мне трудно дышать, — жалуется он.
— У тебя получится. Успокойся. Постарайся.
— У меня живот болит.
— Ты опять переел.
— Нет. Одеяло давит мне на желудок. Ты же знаешь, я даже не притронулся к десерту. А-а! Больно!
— Перестань болтать! Сосредоточься на дыхании. Твое тело привыкнет, и ты уснешь.
— Ну как? Запеленал ребеночка? — шутит Марк.
— Сам узнаешь, каково это, когда станешь нянькой!
Сегодня вечером очередь Павла выключать центральное освещение. По его возвращении будет абсолютная мгла. Чтобы исключить всякий риск, дежурный должен подготовиться к ночи в течение дня. Например, сосчитать точное количество шагов, чтобы ничего не сломать в темноте.
Закончив затягивать одеяло, я обращаюсь к своему подопечному:
— Спокойной ночи, Красс. Сегодня ты будешь спать в тепле.
Он не отвечает. Уже заснул.
Через несколько минут абсолютной тишины становятся слышны перешептывания. Разговаривать можно только с самым близким соседом. Невозможно точно разобрать, что говорят другие, но ради развлечения можно пофантазировать. Тело стиснуто одеялом, и чтобы увидеть что-нибудь над спинкой кровати, надо максимально вытянуть шею. Из-за этого обращение взглядом к собеседнику стоит больших усилий. Не может идти речи о том, чтобы ослабить одеяло и приподняться, пусть даже на мгновение, на локтях. Ведь сон всегда приходит внезапно.