— Предельно ясно, Цезарь.
Я выхожу из конторы в приподнятом настроении: на минуту я уж было подумал, что настал мой смертный час… Цезарь 3 ведет меня по коридорам в комнату, где мы подготавливали ту злополучную экспедицию к Грамотею. Квинт тоже там. Через силу улыбаюсь ему в ответ. Он говорит:
— Рад снова тебя видеть, Мето. Я знал, что мы сработаемся.
— Здравствуй, Квинт.
Мы рассаживаемся вокруг стола, и Цезарь открывает папку с чертежами и фотографиями. Сначала он предлагает мне взглянуть на общий план тюрьмы и несколько снимков фасада. Он указывает на люк, куда мне придется залезть:
— Он расположен сбоку, в темном закутке, рядом с кухнями и мусорными баками. Квинт постоит на страже и, если понадобится, прикроет тебя. Это крыло здания по ночам пустует.
Цезарь показывает план подвала и уточняет, какую дверь я должен буду взломать, чтобы в него проникнуть. Затем я по мебели должен добраться до вентиляционной трубы. Нужно выучить назубок длинный маршрут — два метра влево, три метра вправо, потом два метра вправо, один метр влево и т. д., — по которому придется проползти в кромешной темноте до нужного люка. Я задумчиво чешу голову, и тогда он объясняет:
— Внутри трубы ты должен полагаться только на свою память. Ты повторишь этот маршрут здесь с завязанными глазами. Вот комната, где хранятся необходимые нам сведения: это кабинет директора. Внутри на стене, справа от двери, ты найдешь доску с карточками заключенных. Тебе достаточно отыскать имена своих товарищей и узнать номера их камер. Затем ты вернешься в трубу и поползешь обратно. Если хорошо подготовишься, это будет нетрудно. Вызубри все наизусть. А я пока схожу вместе с Квинтом за снаряжением.
Я возвращаюсь к началу досье и записываю все вопросы, которые приходят на ум. Рассчитывать мне будет не на кого, так что нужно как следует подготовиться. Цезарь приносит мел, рулетку и небольшую сумку. Вместе с Квинтом он начинает рисовать на полу путь, который мне необходимо пройти в темноте. Я роюсь в сумке, стоящей у моих ног. Железные прутья различной толщины, ключи, какие-то инструменты, миниатюрный фонарик цилиндрической формы. Затем я учусь вслепую ползать по чертежу. Мы констатируем, что я стираю рисунок, а значит, не учитываю ширину трубы.
— Цезарь, а в Доме нет каких-нибудь похожих труб, чтобы я мог измерить свободное пространство и привыкнуть к ощущениям, которые буду испытывать?
— Отличная мысль! Сейчас разузнаю.
Я ничего не делаю — просто дожидаюсь возвращения Цезаря. Предвижу, что это станет тяжелым испытанием для моего организма и нервной системы. Я готовлюсь к страданиям, а возможно, и к провалу. Думаю о шантаже, висящем надо мной, как Дамоклов меч. Если, вопреки всем моим стараниям, меня все-таки схватят, они могут заподозрить, что я сдался нарочно. Что станет тогда с моими друзьями? Я больше всего волнуюсь за Октавия, ведь Клавдий рискует не так сильно — он на гарантии. Ну а Марк, если верить Ромулу, уже покинул остров.
Цезарь возвращается и уводит меня в подвал Дома. Мы входим в сырое и грязное помещение. Он помогает мне подтянуться до люка, и я залезаю в трубу. Я сразу понимаю всю сложность задачи. Крайняя теснота ограничивает движения, продвигаюсь я очень медленно и с большим трудом. На пару минут я застреваю, когда моя рубашка цепляется за какой-то металлический выступ. Придется надеть такой же комбинезон, как у Цезарей, и натянуть кожаные перчатки, чтобы руки не скользили от пота.
После обеда я повторяю утренние упражнения. Около шести вечера принимаю душ, ужинаю в компании Квинта и иду прилечь на пару часов.
С наступлением темноты за мной приходит Цезарь 3. Мы встречаемся с моим напарником у северного входа. Цезарь напутствует нас:
— Идите, ребята. Следуйте инструкциям, и все будет хорошо.
Спустя четверть часа ходьбы при полной луне я замечаю пристань. Нас поджидает лодка, на ней — полдесятка солдат. Они стоят на часах, уставившись на оружие, которое сжимают обеими руками. Лиц я не различаю. Квинт объясняет, зачем они здесь:
— Они понадобятся на втором этапе. Как только выяснишь, где находятся Бернар и Фредерик, они вступят в бой. Мы дождемся конца операции в лодке, а затем вернемся обратно.
Двигатель заводится, и мы покидаем остров. Я вспоминаю отрывок из фильма, который нам иногда показывали по вечерам в Доме. Ветер, море и скорость — все это я уже видел на экране, а теперь переживаю наяву. Хоть я испытываю страх, он не в силах прогнать ощущение счастья. Я чувствую облегчение оттого, что удаляюсь от острова, пусть на короткое время. Однако вскоре поездка уже кажется слишком долгой, а эйфория уступает место физическому недомоганию. Меня тошнит. К счастью, мы прибываем всего через десять минут после того, как появляются первые симптомы моей слабости. Лоцман вырубает мотор, и остаток пути мы плывем по инерции, в полной тишине. Квинт высаживается первым. Он жестом велит мне обождать и исчезает, а через пару секунд подзывает к себе. По пустынному понтону мы добираемся до места, заставленного очень большими ящиками из ржавого металла, где, наверное, хранились товары. Я прохожу вперед: кажется, Квинту трудно ориентироваться. По фотографиям я узнаю главный фасад тюрьмы. Вход охраняют трое часовых. Они держат на поводке собаку. Рядом свалены в кучу мешки с песком — для защиты в случае нападения. Мы делаем большой крюк и оказываемся у цели.