— Ты не вправе так со мной разговаривать! — возмущается он. — Во-первых, насколько мне известно, он остался жив. Я просто хотел, чтобы он немного помучился, и уверяю тебя, это мелочь по сравнению с тем, каким мукам он подвергал меня. Он сделал все для того, чтобы у меня никогда не было друзей. Еще в раннем детстве он внушил мне чувство безнаказанности, позволяя делать что угодно и побуждая к насилию над другими. Он преследовал при этом одну-единственную цель: отдалить меня от ровесников и сделать ненавистным для них. Затем он ежедневно пытал меня холодильником — так сказать, «для закалки». И все это лишь для того, чтобы все боялись меня, а сам я когда-нибудь заменил его и встал во главе его мафиозной империи. Но теперь я уже пугаю его, и он стремится любой ценой отстранить меня от власти. Он отказывает мне в том, что причитается мне по праву. Когда-нибудь я обязательно убью его, но не волнуйся: я сделаю это сам, ради удовольствия.
Ромул вне себя от злости, но умудряется не повышать голос. Он делает длинную паузу, словно переводя дух, а затем добавляет слабым голосом:
— Мето, у меня нет никого, кроме тебя. Ты один видишь во мне нормального человека, почти друга. Я не хочу испортить наши отношения. Я попросил тебя всего-навсего обменяться услугами. Я могу рассчитывать только на тебя. Верь мне, я никогда не толкну тебя на риск. Я дорожу тобой и пришел сегодня, чтобы дать тебе совет. Я знаю, что завтра вечером ты отправишься на континент. Эта поездка станет испытанием. Ты встретишь там человека, которому захочешь рассказать все. Не поддавайся соблазну. Пусть себе говорит. Главное — не выдай себя, ведь малейшее твое слово, малейший твой жест будут записаны в его актив. До скорой встречи, Мето.
Так мы и впрямь друзья? Друзья лишь потому, что настоятельно нужны друг другу? Как бы мне хотелось, чтобы он объяснил промелькнувшее в его речи об отце выражение «мафиозная империя»! Юпитер стоит во главе мафиозной империи…
Меня грубо расталкивают, и я с трудом открываю глаза. Это Аттик.
Он кладет мне в ладонь два металлических предмета. Я выпрямляюсь и недоверчиво рассматриваю оба предмета: ключ Аттика и короткий закругленный напильник.
— Я подумал, что это тебе пригодится. Я могу давать тебе ключ, пока убираю в комнате: его нужно возвращать на место до прихода слесаря. Каждую ночь мы берем ключи из его письменного стола и кладем обратно после обслуживания. Один напильник валялся на его верстаке. Меня никто не видел — по крайней мере я на это надеюсь.
Я с трудом произношу слова благодарности и, засовывая руку под матрас, нахожу там свою заготовку. Я принимаюсь за работу над умывальником, энергично шлифую и вскоре чувствую, как нагревается металл. Изредка я приостанавливаюсь, чтобы сравнить свое изделие с образцом. Такое чувство, что я не продвигаюсь вперед ни на йоту. Порой Аттик бросает на меня заговорщические взгляды.
Перед тем как отпустить его, я горячо жму его руку. Я знаю, какой опасности он подвергается и как обходятся с непокорными слугами.
— Не благодари меня. Я рад помочь тебе. Ты не попробуешь свой ключ?
— Кажется, он еще не готов, и мне хочется немного поспать.
— Погоди, я сам попробую.
Он наклоняется и пытается засунуть ключ в замочную скважину, но быстро оборачивается и разочарованно сообщает:
— Надо сточить еще пару миллиметров у основания, это займет немало времени. Пока, Мето!
Утром меня приятно удивляет прием членов группы «Э» за завтраком. Они обступают меня, словно героя: им уже сообщили о моем предстоящем отъезде на континент.
— Мы гордимся тобой, твоими успехами, — начинает Стефан. — После этого последнего испытания мы с радостью будем считать тебя полноправным членом команды.
— Если тебе нужны советы, — добавляет Бернар, — не стесняйся и расспрашивай нас хоть целый день.
Не обходится без дружеских похлопываний по спине и по голове. Затем мы завтракаем, обмениваясь улыбками. Все эти восторги выглядят преувеличенными. Возможно, за их дружелюбием кроется нечто другое?
Я с огромной радостью выхожу на утреннюю пробежку. Как мне не хватало свежего воздуха! Издали я внимательно осматриваю все те места, где уже сталкивался с Октавием, однако сегодня нигде его не вижу. Надеюсь, что это просто случайность и что его состояние не ухудшилось. Мы бежим в спокойном темпе. Видно, что некоторые мои товарищи только оправляются от ранений.
После душа меня отводят в комнату, где я готовился к предыдущему заданию. Цезарь 2 вручает мне досье. В самом начале я нахожу фотографию белокурого подростка с кругами под глазами.