Позади себя слышу шаги и чье-то прерывистое дыхание. Хочу обернуться и посмотреть, кто там. Бросаю быстрый взгляд назад. Он на коленях. Волосы плотно завешивают лицо и вздрагивают в ритме его беззвучных рыданий. Когда я оборачиваюсь снова, он уже стоит. Ноги у меня подкашиваются, когда до меня доходит, кто передо мной: один из тех монстров-солдат, что тиранили нас в Доме; только этот одет иначе. Быть может, он пришел за мной. В моем нынешнем состоянии я не способен защищаться. И кто услышит мой крик в этом дальнем углу лабиринта? Ноги мои приросли к земле, я не могу двинуться с места. Мне страшно… ведь может повториться то, что бывало раньше, в Доме.
Монстр-солдат приближается.
— Не бойся меня, — говорит он ласково, — я больше не служу людям из Дома. Не рассказывай остальным, что я говорил с тобой, мне это запрещено. Я дал себе клятву, что буду приходить каждую неделю, чтобы почтить память моего брата. Не ожидал встретить здесь тебя.
Он откидывает волосы, я вижу его изрезанное шрамами лицо и воспаленные глаза. От страха у меня совсем нет сил пошевелиться, и тогда он тихо произносит:
— Ступай, возвращайся на место.
Я плетусь к нашему загону и долго еще не могу стряхнуть с себя оцепенение: я прикоснулся к страданию и ощутил дыхание смерти. В эту минуту я клянусь себе, что остров будет для меня только этапом на пути в большой мир, который скрыт за горизонтом. Я не сомневаюсь, что где-то вдали существует свободная жизнь, без постоянного страха. Как только выздоровею, отправлюсь на ее поиски и уведу с собой друзей.
Утром я без особого труда забираюсь на верхнюю перекладину большой лестницы. Марк для подстраховки поднимается за мной следом. Но со мной все в порядке. Я лезу вверх, и грудь моя наполняется свежим воздухом. Я забираюсь на самый верх и жмурюсь от света. Моя рана хорошо зарубцевалась, она лишь немного меня беспокоит, но не приносит страданий. Я на воле! Я смотрю в небо! Я упиваюсь воздухом, он меня пьянит. Я купаюсь в лучах солнца впервые с тех пор, как… но нет, такого в моей жизни не было никогда! Запах сосен проникает в каждую клеточку моего тела. Я вспоминаю ночь нашего бегства, когда, съежившись под колючими ветками, мы слушали Тита. Мой нос хорошо запомнил тогда этот стойкий запах.
Марк возвращает меня к действительности:
— Мето, для первого раза довольно.
— Да, ты прав, уже спускаюсь.
Добравшись до земли, чувствую легкое головокружение. Один из космачей поджидает меня и внимательно осматривает.
— Вижу, ты прошел испытание, — заключает он, — и я могу теперь назначить день суда.
Он просматривает несколько мятых листков бумаги и добавляет с ухмылкой, не сулящей мне ничего хорошего:
— Суд над вами состоится через пять дней. Наслаждайся обществом друзей, Мето. Вполне возможно, что это твои последние деньки.
Взгляд его равнодушен. Я для него значу не больше, чем муравей, попавший под ноги. Меня поневоле пробирает дрожь. Он удаляется, преисполненный гордости и ощущения собственной власти. В эту минуту я отчетливо представляю себе одного из Цезарей, только обросшего и отъевшегося.
Глава III
Вот и наступил судный день. Главную пещеру подготовили для процесса. На земле прочертили три концентрических круга при помощи веревки с двумя колышками на концах: один колышек втыкали в центр, другим чертили. Нас с Клавдием поставили в самую середину. Появляется длинная процессия космачей. Вошедшие размещаются, занимая сначала внешний круг, самый большой. Места, должно быть, распределены заранее, потому что космачи чинно рассаживаются друг за другом. Порядок хорошо продуман: в малом круге шесть мест, в среднем — двенадцать, а в большом — двадцать четыре. Итак, ближе всех к нам, в первом круге, сидят самые главные. В пещере царит гробовая тишина. Я в отчаянии разглядываю пришедших, стараясь отыскать знакомые или доброжелательные лица, но все опускают головы, и мне видны только их косматые шевелюры. А наших друзей сюда не допустили.
Один парень из первого круга поднимается и объявляет:
— Мы собрались здесь, чтобы выяснить, для чего малыши, представленные здесь их вожаками Клавдием и Мето, совершили безрассудный поступок, который столь дорого обошелся нашей общине. Мы лишились десятерых братьев, в том числе Куциана, нашего бывшего вождя. Не говоря уж о том, что погибли двадцать пять этих безмозглых мальчишек. Мы хотим понять, была ли тут простая глупость и неведение, или же мятежники были марионетками в руках Юпитера. В этом последнем случае нам следует оценить степень их соучастия и сделать выводы.