К вечеру кланы подсчитывают боевые потери. Есть несколько переломов, но ничего более серьезного. Занятно, что охранники все это время не пользовались ружьями, будто щадили противников. Глядя на бой издали, можно было подумать, что идут учения или игра в инч по несколько измененным правилам. Правда, игра очень серьезная, с нанесением увечий.
Перед ужином меня вызывают в Первый Круг.
— Мето, ты, кажется, похвалялся, что сможешь открыть серую папку, — сразу переходит к делу Каабн.
— Я говорил, что могу попробовать.
— Как ты собираешься взяться за это?
— Для подготовки к побегу я кое-что расшифровал. Знаю, что Юпитер никогда не использует случайные комбинации цифр. Нужно понять ход его мысли. Если вы дадите мне бумагу и карандаши и позволите по два-три часа в день вместе с моими друзьями заниматься расшифровкой, то я надеюсь за неделю получить результат.
— А зачем тебе друзья?
— Я не хочу, чтобы нас разлучали, здесь это слишком опасно. Вы не смогли защитить Марка, и мы вам больше не доверяем.
— Здесь мы ставим условия, а не ты. Ты здесь — никто, — ревет Каабн.
— Решать вам, но учтите, что из-под палки мои мозги не варят. Приятного вечера.
Они молча смотрят мне вслед. В эту минуту они готовы меня растерзать. И я знаю, что со мной может случиться то же, что и с Марком, если я восстану против их власти. Но им позарез нужно открыть папку. Надеюсь, что, поразмыслив, они за мной вернутся. Хамелеоны, которым поручили расшифровку, наверняка уже теряют терпение.
Я решаю наведаться к Черпаку. Он встречает меня улыбочкой, смысл которой мне непонятен.
— Мы можем переговорить без посторонних?
— Не сейчас. Приходи с друзьями мыть посуду, тогда я отпущу моих помощников.
Как было условлено, мы приходим к повару все вместе и нарочно гремим посудой, зная, что за нами наблюдают со стороны. Я прошу Черпака объяснить мне, что необходимо сделать, чтобы бежать с острова. Черпак ожидал моего вопроса. Он вынимает из кармана бумагу и кладет передо мной.
Условия успеха:
— нельзя действовать в одиночку;
— найдите друзей, которые совершат отвлекающий маневр, но сами бежать с острова не намерены;
— узнайте наверняка место и час отправления судна;
— запаситесь оружием;
— вам придется вести корабль и ориентироваться в море.
Удивительно, что повар так подготовился к моим вопросам. До сих пор мне казалось, что он готов бежать, только если подвернется случай, но сам готовиться не намерен. Подозреваю, что тут не обошлось без участия Страшняка. Ныряя в бак с посудой, я всякий раз бросаю косой взгляд на лист бумаги. Друзья тоже на него поглядывают. Вот посуда вымыта, и Черпак кидает заветный листок в горящую печь.
Мы с Октавием и Клавдием возвращаемся к себе. Мои друзья подавлены сложностью стоящей перед нами задачи. Но мне кажется, что не все пункты этого списка так уж необходимы.
Прежде чем забраться в свою нишу, я заглядываю к Страшняку. Он меня поджидает.
— Итак, они доверят тебе серую папку.
— Не уверен.
— Даже не сомневайся, Мето. Я получил тому подтверждение пять минут назад. Вы должны сделать все, чтобы покинуть остров как можно быстрее. Судно с припасами для Дома приходит с континента раза два в месяц. Чтобы разузнать точнее о его следующем рейсе, вступите в контакт со слугами из лагеря номер 7, поскольку они участвуют в разгрузке судна.
Я рассказываю, как мы помогали Черпаку мыть посуду. Он улыбается, будто прекрасно об этом знает.
— Он сказал тебе, что отвлекающие действия совершу я?
Я удивлен, хотя и догадываюсь, что у Страшняка с Черпаком довольно тесный контакт.
— Ты сомневался, что он — мой друг? Скоро ты узнаешь еще об одном человеке, у которого есть сведения, скажем…
— По навигации?
— К примеру. Ну, на сегодня довольно. Спокойной ночи, Мето.
— Спокойной ночи, Страшняк.
Я возвращаюсь к себе в приподнятом настроении. Надеюсь, сегодня ночью я найду средство, которое успокоит его боль. Какой же он добрый! В нашем углу вижу толпу народа. На моих приятелей наскакивают несколько Хамелеонов. Перебранка становится громче. Октавия и Клавдия прижали к стене, но они не сдаются. Я удивлен, что дежурные до сих пор не вмешались. Неохамел, который не скрывает своей ненависти к нам, приветствует меня очередной издевкой: