9 января 1976 г.
Я тоже хочу посмотреть, как выглядят наши перевозчики. Гарри раздобыл мне мальчишескую одежду, чтобы я не привлекала внимания. Эти люди разговаривают с нами по-хамски. Уверена, что они прохвосты, и доверять им нельзя. Но Гарри считает, что выбора у нас нет. Когда я предупредила, что мы можем остаться ни с чем, он расплакался и попросил, чтобы я поддержала его и не мучила своими опасениями. Я проворочалась всю ночь без сна и к утру решилась ехать с ним. Я должна попытаться спасти моего брата, а другого случая может не представиться никогда. Мы возьмем с собой ножи на тот случай, если нам придется защищаться. Отправление назначено на следующую ночь. Я злюсь на своих родителей, которые ничего не предпринимают. И почему рисковать приходится их шестнадцатилетней дочери? Никогда к ним не вернусь!
15 января 1976 г.
Я жива. Я прячусь в пещере, где живет какой-то обкуренный тип, который спит, почти не просыпаясь. До сих пор у меня не было времени для записей. Я никогда не чувствовала себя настолько одинокой и думаю, что мое положение не скоро изменится.
Сейчас расскажу все по порядку.
Мы, как и было условлено, сели на суденышко. Все шло нормально, пока мотор внезапно не затих. Эти типы набросились на нас и перерыли все наши вещи, чтобы убедиться, что у нас действительно больше нет ни гроша. Я оцепенела от страха: они могут обнаружить, что я вовсе не парень. Когда они вытряхнули из Гарри все его жалкие сбережения, то успокоились. Потом они с дружным хохотом высадили нас на остров и пожелали успехов. Понятно, они вовсе не собирались делать крюк на обратном пути, чтобы забрать нас, как было условлено.
Гарри притулился в расселине между скал и тихо заплакал. Я вскарабкалась на дерево, чтобы оглядеть окрестность. Вдруг я услышала крик Гарри. К нему привязались какие-то гнусные типы. Я услышала, что он просит их не убивать его. А они орали ему в лицо:
— Вас было двое. Где твой приятель?
— Мы тебя прибьем как собаку, если будешь отмалчиваться! Ну-ка идем с нами!
Так они увели Гарри. Я в отчаянии спустилась из моего убежища. Подхватила сумку, забрела в кусты, упала там ничком на землю и пролежала не один час. То мне хотелось утопиться, чтобы не попасть в лапы этим подонкам, то, наоборот, хотелось дождаться, чтобы они меня нашли. Когда стемнело, я встала и пошла искать место для ночлега. Я увидела расселину между скал и заглянула в нее. Это был какой-то потайной ход, длиной около тридцати метров, который вывел меня к просторной пещере. Я сразу поняла, что это не совсем обычная пещера. Какой-то нелепо одетый парень спал прямо на земле. На столах было множество непонятных предметов, вырезанных из кости. Я притаилась в темном углу. Прошло еще около часа, и появился другой тип, сгорбленный настолько, что борода его мела по земле. Он оставил на столе еду и молча удалился, не глядя по сторонам. Он казался очень робким и напуганным, и я поняла, что попала к местному божеству или к кому-то в этом роде. Я услышала снаружи крики: «Ищи! Обшарьте все вокруг! Найдите его живым или мертвым!» И охота на незваного гостя — то есть на меня — началась.
Тот, что был, по всей видимости, здешним шаманом или колдуном, проснулся и с трудом дотянулся до низкого столика, с которого стащил пакет с белым порошком. Потом он лениво поклевал принесенную еду и снова завалился спать. Я убедилась, что он спит, и уговорила остатки его ужина. На полке я обнаружила таблетки, с помощью которых могла без труда отправиться на тот свет. Однако проплакав не один час со стаканом яда в руке, я решила не торопить своей гибели. Не зря же я пожертвовала всем, что у меня есть, ради спасения своего брата.
Шли дни, и у меня было вдоволь времени, чтобы осмотреться и понять, какую жизнь ведет этот странный тип. Он почти все время спит, выходит из пещерки только с закрытым лицом и в плаще, под который набивает какой-то ветоши, чтобы казаться качком (на самом деле он худющий). Вчера он лечил одного парня с переломом запястья. Видно было, что тот очень страдал, но боялся даже пикнуть. Они все дрожат перед этим Шаманом (как они его называют), и он может делать все, что ему заблагорассудится, ничем не рискуя. Он завел правило: никто не имеет права смотреть на него под страхом смерти. Прекрасно понимаю, зачем он это придумал: когда он под наркотой валяется как половичок, то едва ли может кому-то внушить священный трепет. Если он и встает, то передвигается с трудом, к тому же по нескольку раз в день у него случаются судороги. И выворачивает его гораздо чаще, чем он ест. Думаю, долго он не протянет.