На семнадцатый день снова приехали гости. Доктор, мистер Очевидность и, на этот раз, новый человек. Они появились у моей двери ровно в 13:03, согласно Преимуществу № 16 – моим радиочасам, которые я выставила по вечерним новостям по Преимуществу № 14 – телевизору. За восемь минут до их прихода мой похититель надел мне на голову наволочку, защипнул края вокруг шеи и длинным шарфом обмотал шею, чтобы закрепить результаты своих усилий. Бахрома шарфа коснулась моих пальцев, и я начала ее перебирать, чтобы снять нервное напряжение. С помощью ножниц он сделал в наволочке надрез – полагаю, чтобы мне было легче дышать. Затем он поднял мои руки над головой и крепко связал их, а также связал ноги, как клешни омара.
– Лежи спокойно и не двигайся. Молчи.
Он вышел.
Когда он вернулся, я успела лишь трижды сосчитать до шестидесяти. С ним вошли Доктор и мистер Очевидность. Но на этот раз с ними была еще и женщина. Она заговорила первой.
– Это она? – спросила женщина.
Да, «это она». Интересно, на эту гениальную мысль относительно моего пола ее навел огромный живот или гигантские сиськи? Я окрестила ее «миссис Очевидность», хотя заключение, что она замужем за мистером Очевидность, было несколько поспешным. Но даже если бы эти негодяи и не похитили меня и не собирались отнять у меня ребенка, моя мама все равно возненавидела бы этих людей и их тупые бессмысленные вопросы. У меня были свои собственные причины для ненависти.
– Давайте на него посмотрим, – произнесла она.
Мое сердце учащенно забилось. Колибри вернулась, но я взяла себя в руки с помощью дыхания тайцзы. И тут я услышала совершенно ужасный звук. Пол за дверью затрещал, как будто проваливаясь, и звук металлических колес, катящихся по широким сосновым доскам, возвестил появление чего-то тяжелого. Все молчали. Тяжелый предмет ударился о косяк двери, протиснулся в дверной проем и, прокатившись еще немного, остановился у изголовья моей постели. По полу мимо меня с шелестом скользнул конец не то веревки, не то шнура.
Мне показалось, что звучавшая по радио песня смолкла. На мгновение воцарилась тишина. Затем от электрической розетки у моих ног донесся царапающий звук. Ну да, им, должно быть, нужна розетка. Что бы они ни привезли, эта штука присвистнула и загудела. Видимо, какое-то устройство.
– Нужно подождать несколько минут, пока она прогреется, – произнес Доктор.
Они вышли из моей тюрьмы-больницы и начали шептаться в коридоре. Сквозь мешок на голове и гул загадочного устройства я почти не слышала, о чем они говорят. До меня доносились лишь обрывки фраз: «…приблизительно семь с половиной месяцев… слишком рано… синие… да, синие…»
Они снова всей толпой ввалились в мою камеру. У моих ног послышались шаги. Мужские руки развязали щиколотки, и на виду у всех этих посторонних людей, которых я даже не видела, стянули с меня брюки, затем трусы и раздвинули ноги в стороны. Я отбивалась изо всех сил, пиная того, кто стоял у меня в ногах, во что-то мягкое. Надеюсь, мне удалось попасть в пах.
– Расслабьте ноги, юная леди, или мне придется вколоть вам успокоительное. Рональд, иди сюда, подержи ей ноги, – произнес Доктор.
Я не могу допустить, чтобы меня усыпили, мне нужны данные. Я слегка ослабила сопротивление. Как только я это сделала, совершенно бесцеремонно, без предупреждения или извинений в меня ввели твердый пластмассовый стержень с теплым гелем. Он начал двигаться внутри меня.
Доктор держал ледяные, напоминающие паучьи лапы пальцы у меня на животе, нажимая в разных местах. Точно так же, только по совершенно другим причинам, целыми днями делала я. Черное зло в противовес чистой любви.
– Вот здесь, вот этот маленький изгиб, это пенис. Совершенно определенно мальчик, – говорил Доктор.
УЗИ. Я так сильно хотела увидеть своего малыша, что у меня к глазам подступили слезы, увлажнив мешок на моем лице.
– Это сердце. Очень крепкое. Очень, очень крепкое. Мальчик здоров. Он весит сейчас около трех фунтов, – продолжал Доктор.
Но пару Очевидность все эти подробности, похоже, не интересовали.
– Вы уверены, что у ее родителей тоже синие глаза и светлые волосы? – поинтересовался мистер Очевидность.
– Абсолютно.
– А у отца этого ребенка тоже?
– Мы не можем наверняка знать, кто отец, но полагаем, что это ее парень. Если это юноша, с которым мы видели ее за пару дней до того, как ее изъять, то он тоже синеглазый блондин.