– Лан, тебе хоть весело было? Только честно.
Солнечные лучи пробиваются сквозь пышные кроны деревьев, ветер приносит аромат прохлады и засыпающей природы, но на душе тепло и светло. Еще раз прокручиваю в голове первый шаг, щеки сводит.
– Вообще-то да. Очень! – признаюсь я.
– Значит, пора продумать следующий шаг, – говорит Катя и устремляет хитрый взгляд вдаль.
Глава 3
Стекло холодит ладонь, стискиваю зубы и выбрасываю пустую бутылку в мусорный пакет. Короткий звон разносится по кухне, когда одна бутылка ударяется о другую. С трудом сдерживаю ругань и принимаюсь за уборку. Сметаю засохшие крошки со стола, мою гору грязной посуды и освобождаю холодильник от испортившихся продуктов. К куриному супу отец даже не притронулся, а ведь это его любимый. Мама всегда… Резко закрываю крышку кастрюли, пересиливая приступ тошноты из-за кислого запаха, смешавшегося с алкогольными парами и сигаретным дымом. Подбегаю к окну и распахиваю форточку, глубоко вдыхая. На глаза наворачиваются слезы разочарования, и я сквозь пелену осматриваю маленькую комнату. Старая дешевая мебель, дребезжащий, как трактор, доисторический холодильник и маленький пузатый телевизор на полке, покрытый слоем пыли. Почему все сложилось именно так? Как я могу все исправить? Наведение порядка вряд ли поможет, но это пока все, что мне под силу.
Через пару часов оглядываю фронт проделанной работы. Стало чище, но никак не лучше. И так каждый раз. Ничего даже отдаленно напоминающего дом, кроме моей детской фотографии на стеллаже в гостиной. Беру рамку в руки и смотрю на изображение маленькой девочки с красным носом и большими зелено-карими глазами, в которых видны признаки недавних слез. Я хорошо помню тот день, третье сентября, первый класс. Мне не понравилась школа, и почти неделю я умоляла родителей не приводить меня туда. Я хотела быть дома вместе с ними, чтобы мама читала со мной книги, а папа заваривал и приносил нам липовый чай с малиновым вареньем. Я не понимала, зачем мне что-то еще, ведь я и так счастлива. И казалось, что они тоже.
Хлопок входной двери прогоняет воспоминания, слышится шелест тонкого целлофана. Медленно выхожу в коридор, боясь поднять взгляд, но все-таки делаю это. Папа поворачивает защелку, сжимая в руке два белых пакета. Очертание нескольких бутылок и характерный звон говорят сами за себя.
– Привет, солнышко. Ты уже дома?
Нет, я в параллельной Вселенной, которая, словно издеваясь, забирает именно то, что было таким родным и важным.
– Привет, – отзываюсь глухо, привалившись плечом к стене. – Да, уроки закончились три часа назад.
Он кивает и снимает грязные кожаные туфли, безжалостно наступая на пятки. Его волосы взлохмачены, лицо опухшее, а кожа вокруг рта шелушится, собираясь белыми катышками. С болью в сердце признаюсь себе, что мне совершенно не нравится этот человек. И дело не только в его внешнем виде, а в том, что это не он, не мой папа, которым я всегда восхищалась.
– Как дела в школе? – спрашивает он, шагая на кухню. – Все хорошо?
Следую за ним по пятам, удары сердца становятся все тише.
– Да, все отлично. Учителя больше озабочены одиннадцатиклассниками, поэтому нас не загружают.
– Это хорошо, – отвечает папа и ставит пакеты на стол.
Целлофан сползает, открывая горлышко бутылки с золотой пробкой, и я поджимаю губы. Папа замечает мой взгляд и шагает вперед, загораживая покупки спиной. Он тяжело вздыхает, снимает очки в тонкой черной оправе и растирает пальцами и без того красные глаза:
– Лана, это все временно. Сейчас сложный период, но я обещаю, что скоро…
– …все наладится, – заканчиваю фразу, которую слышу уже три месяца. – Я знаю.
– Если ты хочешь поехать к маме, я пойму.
Единственное, чего мне хочется, так это закричать что есть сил: возьми себя в руки! Опускаю голову, кровь приливает к голове и пульсирует в висках:
– Я сделала овощную запеканку из замороженной смеси, она в духовке.
– Поужинаем вместе?
Мне бы очень этого хотелось, но не уверена, что вынесу еще хоть минуту.
– Я не голодна. Пойду вынесу мусор и сяду за уроки.
– Я мог бы и сам…
– Нет, – отрезаю я и хватаю наполовину заполненный черный мешок, – я все равно собиралась немного прогуляться.
– Тебе нужны деньги? На карманные расходы или?..
Поворачиваю голову и вымученно улыбаюсь:
– У меня все есть, не волнуйся. Поешь, пожалуйста, и отнеси свои грязные вещи в корзину, вечером запущу стирку.
– Солнышко, ты не должна…
Не хочу ничего слушать, поэтому разворачиваюсь и как можно скорее бегу в коридор. Запрыгиваю в старые кеды и распахиваю дверь, выскакиваю на лестничную клетку и спускаюсь, считая ступени. Сорок два, сорок один, сорок…