— Патриций считает, что содержание заключённых должно финансироваться самими заключёнными, — пояснил Энди. — Ну, в смысле: если уж вляпался, то не заставляй общество на тебя тратиться.
— От каждого по способности, значит, — хмыкнул я. — Ну прямо коммунизм. Ваш Патриций никогда на Земле не бывал?
— Он очень умный, — заступился Энди. — Даже книжки пишет. Точнее, одну книжку. Называется "Моя борьба".
— Слушай, я думал, в Сан-Инферно вообще нет преступников, — я оглядел ряды камер. В каждой из них кто-нибудь да был. — Мне сказали, что тех, кто всё-таки попадается, просто высылают из измерения, и всё.
— Так и есть, — невозмутимо кивнул Энди. — В тюрьме сидят не преступники.
— А, я понял! Здесь тюрьма для законопослушных граждан, — я нервно рассмеялся. — Для тех, кого нельзя уличить буквально НИ В ЧЁМ.
— Греши, но в меру, — строго заметил эцилоп. — Штрафы, взятки, подношения и подарки — это всё двигает экономику, сечёшь? Не нарушаешь закон — не приносишь пользы обществу.
— А значит, место тебе на нарах.
— Или в джакузи с девочками, если оно по карману, конечно, — осклабился Энди. — Чем больше средств ты потратишь на своё заключение — тем быстрее выйдешь на свободу. В качестве дополнительного бонуса существует график побегов, так что, если тебе интересно... — эцилоп многозначительно склонил голову в зеркальном шлеме. На меня уставилось собственное искаженное отражение, и я отпрянул. — Разумеется, побеги оплачиваются по отдельному тарифу, в зависимости от сложности.
— Спасибо, но нет, — я вздохнул. — До вечера я всё равно не успею прорыть приличный подкоп чайной ложкой.
— Могу предложить портативный портал. Стоит он чуть дороже, чем подкоп, но я знаю: ты можешь себе это позволить.
— Я подожду казни.
— Слушай, Макс, — Энди снял шлем и посмотрел на меня своими настоящими глазами. В них плясали оранжевые точки. — Я понимаю: ты уверен в своей невиновности, и всё такое. Но вот что я тебе скажу: Поганец и Золотко — мерзкие твари даже по стандартам Сан-Инферно. Знаешь, почему Патриций согласился в этом участвовать?
— Эм... Потому что это чертовски прибыльно?
Я вспомнил, какие требования выставил ангелу и демону за поставку оружия. Надо было сразу догадаться, что они найдут способ избежать оплаты...
А потом я подумал о тех десяти тоннах золота, которые они уже заплатили.
— Кстати, Энди... А что дон Коломбо? Почему он меня не встретил?
Странно, что этот вопрос не всплыл раньше. Наверное потому, что Зебрина никак не упоминала, что у родителей какие-то проблемы. Вот я и не брал в голову...
— Драконов посадили под домашний арест, — неохотно ответил эцилоп. — Их заперли в замке, на который мастер Серпент наложил заклятье.
Вот и выяснилось, в чём гешефт главного мага измерения. Он изначально участвовал в заговоре! Именно на него рассчитывают Поганец и Золотко в конфликте с гремлинами.
Я рассмеялся.
У меня отобрали клуб, отобрали все выигранные деньги, которые хранились в его сейфах, но до тех десяти тонн, что были припрятаны в замке Влахерна, пока не добрались.
Я вспомнил Нигредо, духа-хранителя драконьего замка. Охота посмотреть, как заговорщики будут выцарапывать золото из его острых клыков.
— Знаешь, я рад, что ты так всё воспринимаешь, — сказал Энди, отворяя для меня двери одной из камер. — Признаюсь, поначалу ты не показался мне таким уж крутым. Но когда я узнал тебя получше...
— Открою тебе один секрет, Энди, — я попытался заглянуть в камеру, но громадная туша эцилопа перекрывала обзор. — Я и сейчас не особенно крутой. Просто барахтаюсь из последних сил, вот и вся премудрость.
— Энергетические капсулы, они же — ужин, у нас обычно в восемь вечера, — напутствовал меня Энди. — Но казнь состоится немого раньше, так что, если захочешь перекусить — мигни дежурному. Долорес открыла для тебя кредит.
— Последний ужин для смертника за счёт самого смертника?
— Я же тебе говорю: что-нибудь понадобиться — что угодно, — только свистни. Всё оплачено по высшему разряду.
Ирония моей последней шутки до него не дошла.
Втолкнув меня в камеру, Энди аккуратно запер дверь.
А я, оглядевшись, так и подскочил.
— Колька!
Друг моего безоблачного детства сидел за столом. Голову его прикрывала пилотка из газеты, на глазах были очки с толстенными диоптриями, а в руке — кисточка.
Колька клеил деревянную модель дракона.
Увидев меня, он опустил кисть в баночку с клеем и улыбнулся.
— А вот и ты, — сказал он так буднично, словно мы расстались сегодня утром, когда я уходил на работу.