Мистер Синклер, должно быть, дожидался нашего появления, ибо, не успели мы снять верхнюю одежду, он тотчас вышел, чтобы поздороваться с нами.
– Мистер Кэрью! Мистер Робинсон! Рад приветствовать новых членов нашего клуба! – воскликнул он, по очереди протягивая нам руку, а затем провожая по широкой лестнице наверх, в большой, разделенный надвое салон, занимавший всю ширину здания. Я догадался, что это и был игорный зал – средоточие клуба «Нонпарель».
В отличие от сдержанных помещений первого этажа, эта огромная комната была роскошно обставлена и ярко освещена. С кессонированного потолка свисали четыре большие люстры, заливавшие ослепительным светом пышное убранство салона с его креслами, обитыми позолоченной кожей, мебельной фурнитурой из золоченой бронзы и серебра и бурно вздымающимися складками оконных штор, сшитых из алой и золотой парчи. Стены были расписаны сценами олимпийского пира: боги и богини в полупрозрачных одеяниях и с золотыми лавровыми венками на головах вкушали пищу, услаждая слух звуками лир и флейт.
Во всем ощущалось чрезмерное великолепие и утонченность: подозреваю, то был продуманный эффект, призванный создать атмосферу возбуждения и изысканных удовольствий, чтобы подбодрить игроков, сидевших за накрытыми зеленым сукном столами, и избавить их от стеснения, которое они, несомненно, испытывали бы в более строгой обстановке. Хотя на первый взгляд здесь все шло тихо и благопристойно, эти стены наполняло почти неощутимое волнение, похожее на слабый гул, издаваемый пчелиным роем, или вибрации, возникающие в воздухе после того, как отыграла свои последние ноты скрипка.
Мистер Синклер остановился в дверях, точно давая нам – якобы новым членам клуба – освоиться, и тихо проговорил:
– Посмотрите налево, господа, на последний стол у дальней стены.
Мы продолжили свой путь; Синклер время от времени замедлял шаг, чтобы представить нас гостям, не занятым игрой, и мы с Холмсом воспользовались возможностью, чтобы украдкой взглянуть в указанном направлении.
Полковника Апвуда можно было без труда узнать по военной выправке. Это был дородный человек с очень прямой осанкой и смуглым обветренным лицом, свидетельствовавшим о том, что он служил на Востоке. За годы службы в Афганистане[8] я повидал много лиц, похожих на это. Кожа становится сухой и морщинистой, особенно вокруг глаз, поскольку из-за постоянной необходимости щуриться в ярком свете тропического солнца возле век возникают сотни мелких складочек, которые внутри остаются светлыми, так как не подвергаются загару. Эти крошечные морщинки придавали полковнику вид весельчака, который часто смеется, но глаза его оставались холодными и внимательными, а ухмылка под седыми стрижеными усиками – мрачной и безрадостной.
Его товарищ, Юстас Гонт, сидевший напротив, по контрасту с полковником был худощавый мужчина со слабым подбородком и рыжевато-каштановыми волосами и усами. Несмотря на чрезвычайно невзрачный вид, он обладал одной заметной чертой: у него были блестящие, беспрестанно бегающие темно-карие глаза. Его изящные женоподобные руки тоже ни секунды не знали покоя, теребя то лежавшие на столе карты, то галстук, то белую розу в петлице. Однако в остальном он был на редкость неподвижен, словно манекен на витрине модного портного.
В общем, они являли собой странную, малосовместимую пару. Когда мистер Синклер обратил на них наше внимание, Холмс поначалу немного удивился, а потом сдавленно фыркнул.
– Весьма занимательно, Уотсон! – прошептал он мне на ухо, очевидно имея в виду разительное несходство двух приятелей. Но договорить ему не удалось: Синклер нашел нам двух партнеров для игры в вист.
Вечер прошел безо всяких происшествий. Мы с Холмсом немного выиграли, немного проиграли, и к концу игры наш выигрыш почти уравновесил убытки, составившие в итоге всего три гинеи. Впрочем, скоро ощущение новизны притупилось, а шикарная обстановка уже не производила прежнего впечатления. Благодаря своему феноменальному таланту накапливать в памяти разнообразную информацию, чтобы потом беспрепятственно пользоваться ею[9], потенциально Холмс являлся отличным игроком, поскольку точно помнил, какие карты уже побывали в игре, а какие остаются на руках у наших соперников. Но это интеллектуальное упражнение было чересчур тривиальным, чтобы долго его занимать, вскоре он отвлекся от игры и стал бросать взгляды в сторону полковника Апвуда и мистера Гонта. К счастью, ни один из них не заметил его интереса.
8
После практики в лондонском госпитале Святого Варфоломея и армейской медицинской школе в Нетли, графство Хэмпшир, доктор Уотсон был отправлен в Индию, где оказался в 66-м Беркширском полку и служил военным хирургом в Афганистане. В 1880 году он был ранен в битве при Майванде и комиссован из армии с пенсией в размере 11 шиллингов 6 пенсов в день (см. повесть «Этюд в багровых тонах»). –
9
Однажды Шерлок Холмс заявил: «…Я располагаю большим запасом современных научных познаний, приобретенных вполне бессистемно и вместе с тем служащих мне большим подспорьем в работе» (см. рассказ «Львиная грива»). –