Важнейшей стороной диалога, рассматриваемого подобным образом, оказывается вовсе не то, неопровержима ли его аргументация. Самое главное – тот эффект, который диалог производит на читателя. Иногда неудачные или взаимоисключающие аргументы помогают аудитории достичь определенного состояния ума, и оно может оказаться ценнее, чем убежденность в том или ином утверждении. Это состояние ума способно открыть новую перспективу, в рамках которой все утверждения диалога предстанут неадекватными. Возможно, именно под этим свежим углом зрения сложится понимание того, что погоня за истиной есть наивысшее человеческое стремление, даже если (или потому что) полное обладание этой истиной невозможно. Читателя же временами к такому видению приводит не прямое предложение просто принять его, а личное участие в изнурительной и тщетной погоне за ускользающей истиной[59].
При исследовании Сократа этот эффект может проявляться и иначе. Косвенные приобретения могут оказаться более ценными, чем прямые. Например, Бен Франклин поначалу видел в методе Сократа набор специальных приемов, позволяющих побеждать в спорах:
Я нашел этот метод самым безопасным для себя и очень стеснительным для тех, против кого я его применял; поэтому я извлекал из него большое наслаждение, непрерывно в нем практиковался и достиг большого искусства в умении добиваться даже от весьма умных людей таких допущений, последствий которых они предвидеть не могли; при этом они попадали в затруднительное положение, выбраться из которого были не в состоянии; подобным образом мне удавалось одерживать такие победы, которых не заслуживал ни я, ни отстаиваемый мной тезис[60].
Диалоги предостерегают нас от такого подхода[61]. В конце концов Франклин, набравшись мудрости, отказался от него. Однако он сохранил некоторые косвенные преимущества своих сократических опытов. По типу своему они были мягче описанных Миллем, но все равно сослужили Франклину хорошую службу.
Я прибегал к этому методу в течение ряда лет, но постепенно отказался от него, сохранив лишь привычку высказывать свое мнение с величайшей скромностью, никогда не употребляя таких выражений, как «разумеется», «несомненно» и прочих в том же роде, придающих оттенок непогрешимости мнению, которое может быть оспорено… Такая привычка, как я полагаю, сослужила мне хорошую службу, когда впоследствии мне не раз приходилось убеждать людей в своей правоте и получать их согласие на осуществление тех мер, которые я стремился провести. А поскольку главное во всякой беседе – это поучать других или учиться самому, доставить удовольствие или убедить в чем-либо, то я бы хотел, чтобы умные люди, питающие хорошие намерения, не уменьшали силу воздействия своих доводов посредством безапелляционной, заносчивой манеры говорить; это почти неизменно вызывает отвращение в слушателях, настраивает их недоброжелательно и, одним словом, достигает совершенно обратных целей, чем те, для которых мы одарены речью[62].
В заметках Франклина об убеждении много ценного. Мы вернемся к этим достоинствам в главе 18. Однако здесь я привожу комментарии Милля и Франклина в поддержку обобщенного подхода к нашей теме. Время, проведенное в сократическом диалоге с собеседниками или с самими собой, всегда окупается и никогда не тянется долго. Однако метод Сократа приводит к изменению ума даже тогда, когда он не применяется непосредственно. Он формирует мышление как таковое. Это все равно что изучать боевое искусство всю жизнь, но никогда не использовать его в бою. Преимущества метода ощущаются постоянно, поскольку делают обучающегося другим человеком.
Сократическая этика. Вот так сократический метод представлен в этой книге. В диалогах Платона показано, как его элементы можно применять в четко заданном контексте – в долгом разговоре один на один на сложную этическую тему. Однако у вас может состояться и такой диалог, который не будет включать все элементы метода подряд; более того, по отдельности их можно использовать даже тогда, когда вы вовсе не ведете диалога. Например, стремление к логической последовательности представлено в диалогах как формальный способ структурировать беседу. Но как только это достигается, согласованность делается еще более ценной. Вы начинаете обращать на нее все больше внимания, независимо от того, задаете ли при этом сократические вопросы или нет. В самом деле, увидев множество сократических вопросов и то, как, сталкиваясь с ними, лопаются мыльные пузыри безосновательных тезисов, вам для понимания сути процесса уже не придется лопать каждый такой пузырь по отдельности. Вы уже знаете, как легко сдуваются большие утверждения, да и маленькие тоже. Вы мыслите и живете согласованно.
59
Более подробное обсуждение этого подхода к диалогам см.: Fish,
60
Cairns