Его руки проникли в мое нижнее белье как раз в тот момент, когда я под нужным углом наклонила голову туда, где его другая рука упиралась мне в верхнюю часть груди. Я без колебаний вонзила зубы в
его руку, почувствовав медный привкус крови. Не отпускала, с силой разрывая его горькую и эластичную кожу. Я бы проглотила его кусок за куском, если бы потребовалось.
— Чертова сука! — прорычал он, отдергивая руку, кровь разлетелась во все стороны. Я выплюнула мясо, оставшееся у меня во рту, удовлетворенная его криком боли.
Он грубо толкнул меня вперед, и я споткнулась, пытаясь удержаться, но болезненно приземлилась на колени и запястья, песок был не мягким и податливым, а больше похожим на бетон.
Боль пронзила запястья и коленные чашечки, желудок сжался. Я
не знала, было ли это от страха или из-за того, что ребенок в беде.
Надо верить, что она сильнее этого. Она выдержит несколько ударов.
Она выживет.
Я поползла вперед, не в силах встать на ноги. Волны брызгались в лицо, и я закашлялась, вдохнув морскую воду.
Зачем меня омыла волна, утаскивая подальше от цивилизации и помощи. Но я искала утешения в соленой воде. В ее защите.
За исключением случаев, когда есть жестокий бывший муж, явно одержимый идеей убить тебя, океан предлагал только смерть.
Он прорвался сквозь волны и схватил меня, встряхивая, как тряпичную куклу, толкая дальше в воду.
Сначала волны обрушились, и мне удалось отчаянно глотнуть воздуха, прежде чем мое лицо снова погрузилось в воду. Эммет изо всех сил пытался удержать меня на земле из-за волн, из-за того, как я сопротивлялась и молотила руками. Но он устоял на ногах. Он был сильнее, крепче держал меня. В моих легких не было передышки от соленого воздуха. Я пыталась задержать дыхание и бороться одновременно.
Я была сильным пловцом. Выросла на пляже, ныряла, проверяя свои возможности, задерживала дыхание так долго, как только могла, просто чтобы посмотреть, что произойдет. А потом, в самые мрачные дни, когда я все еще истекала кровью, была в синяках и опустошена,
заходила в большой бассейн в нашем особняке и оставалась под водой так долго, как только могла. Дольше, чем могла. Я наслаждалась жжением, черными точками в глазах, ощущением, как мои легкие вотвот взорвутся. Я чувствовала близость смерти, дразнила себя, потом мое тело заставляло меня подняться. Я бы не встретила смерть, потому что у меня был инстинкт самосохранения. Даже когда разум испытывал искушение сдаться, тело не позволяло.
Благодаря такой практике мне удавалось надолго задерживать дыхание. Казалось, что прошли годы. Но в конце концов мое тело сдалось, хотя разум кричал о борьбе. Живи.
Соленая вода попала в легкие, когда чья-то рука надавила мне на затылок, удерживая на месте. Мне ужасно хотелось откашляться, выплюнуть воду и вдохнуть побольше воздуха, но чем сильнее мое тело содрогалось, тем больше воды попадало внутрь. Казалось, что моя грудная клетка вот-вот взорвется. В голове пульсировало, а глаза жгло, как от тысячи иголок.
Тот, кто сказал, что утопление — это мирный способ умереть, был лживым мешком дерьма.
И я ни за что не собиралась умирать.
Эммет не убьет меня.
И он ни за что на свете не убьет моего ребенка.
Я потянулась и вонзила ногти в руки, держащие меня, раздирая кожу. Раздалось приглушенное проклятие боли. Он не отпустил меня полностью, но хватка ослабла.
Я смогла отстраниться от него и встать. У меня было недостаточно времени, чтобы бежать против волн. Я кашляла и отплевывалась, жадно втягивая столько воздуха, сколько могла. Мои конечности ослабли, не хватало кислорода, голова кружилась, и мир накренился. Но я упорствовала, отталкиваясь от волн, держась за живот.
Малышка брыкалась, словно подгоняя меня, напоминая, что она выполняет свою часть работы, а мне нужно выполнить свою.
Эммет схватил меня. Но не толкнул меня обратно в воду. Он попытался прижать меня вплотную к своему телу. Я, не колеблясь, откинула голову назад, соприкоснувшись с его носом и услышав приятный хруст. Черные точки заплясали перед глазами, когда от удара в черепе вспыхнула боль.
Я снова вырвалась из его хватки. Теперь у меня было достаточно времени, чтобы попытаться бежать против волн. В лучшем случае, я сломала ему нос. Но он все равно был сильнее и выносливее. Он снова поймает меня.
Но я буду бороться. И я придумаю, как его победить.
Малышка снова пнула, как бы говоря: «Да, черт возьми, мам!»
Конечно, не многие младенцы стали бы ругаться из утробы матери, но если бы кто-то и собирался это сделать, то моя дочь.
Она будет гордиться мной.
На бегу я приготовилась к еще одному удару, мое тело напряглось, я кашляла.