Что-то мелькнуло на периферии, и раздалось громкое хрюканье, затем всплеск. Удара не было. Больше никаких рук на мне. Я не упала в воду.
Я обернулась и увидела в волнах два извивающихся тела.
Кто-то пришел мне на помощь.
Кто-то со светлыми волосами, одетый в джинсы.
Мой муж.
Все происходило как в замедленной съемке, но почему-то все равно слишком быстро, чтобы я могла понять.
Кип больше не боролся с Эмметом. Он схватил его и дернул вверх, так что они оба стояли, а затем раздался треск. Тот, который казался громче шума волн. Я решила, что мой мозг создал интенсивность звука, заполнив пробелы. Потому что мои глаза видели, как Кип схватил Эммета за голову и подбородок и сильно дернул. Я
видела, как его шея неестественно дернулась, а затем его тело обмякло.
Да, должно быть, мне померещился треск.
Я никогда раньше не видела, как кому-то ломают шею в реальной жизни. Может быть, это чертовски громко.
Странная вещь, на которой сейчас нужно сосредотачиваться. Я, вероятно, была в шоке.
Это объясняло, почему я просто стояла там, волны бились о мою талию, когда Кип отбросил тело Эммета и бросился ко мне через воду.
В его глазах было безумие. Его челюсть была твердой, выражение лица чужим. Холодным. Это был Кип из прошлого. Тот, о ком он не говорил. Кип, который обрывал жизни по команде, который скрывался там, ожидая, когда его выпустят.
В одно медленное мгновение мой Кип вернулся.
Он держал меня за шею, его губы двигались.
— Фиона? — настойчиво позвал он. У меня было ощущение, что он говорит это не в первый раз, но мозг позволил услышать только сейчас. В ушах все еще стоял низкий звон, и я кашляла соленой водой.
Легкие горели. Кип крепко сжал мою шею. Другая его рука лежала у меня на животе.
— Детка, ты в порядке? — спросил он. Умолял.
— Я в порядке, — прохрипела я. Но мой голос потонул в волнах.
Кип поднял меня на руки. Это впечатляюще. Теперь я была действительно тяжелой, и идти против воды, а затем по песку, пока мы оба мокрые, было нелегко. Но он сделал это.
Я посмотрела на тело Эммета, неподвижно плавающее в воде.
Волны выносили его на пляж, как мусор.
Я ничего не почувствовала.
Опять же, наверное, это шок.
Кип не остановился, когда мы добрались до пляжа. Нет, он повел нас обратно к дому. Затем вверх по лестнице.
— Я слишком тяжелая, — запротестовала я, но в горле все еще саднило, и я кашляла, поэтому мой голос звучал не так властно, как мне хотелось.
Хотя я догадывалась, что даже если бы я звучала властно, Кип все равно проигнорировал бы меня. Он все еще был в режиме «спаси жену» и не собирался позволять мне делать что-то столь простое, как ходить своими ногами. С другой стороны, я не была уверена, что ноги удержат меня.
Он двигался быстро, его шаги были широкими и целеустремленными, взгляд опускался на меня каждые несколько секунд, пока я пыталась восстановить ровное дыхание.
— Ты в порядке, — бормотал он каждые несколько секунд. — Я
люблю тебя.
— Я люблю тебя, — прохрипела я, когда он поднимался по лестнице в коттедж.
Я слышала истории о матерях, испытывающих прилив адреналина, когда их дети оказывались зажатыми под машиной или что-то в этом роде, а потом у мамы внезапно появлялось достаточно сил, чтобы поднять машину. Возможно, так оно и было.
Кип уже был достаточно силен, но я не была уверена, что он смог бы поднять меня на девятом месяце беременности по довольно крутой лестнице после убийства человека, если бы по его венам не текла какая-то химическая магия.
Он даже не запыхался, когда мы вернулись на веранду. Двери все еще были открыты, и я видела, что валяется барный стул. Теперь мой дом казался странным, какимто изменившимся.
Надо нанять экзорциста, пожечь шалфей, сделать все, что угодно, чтобы сохранить это место за собой.
Кип осторожно положил меня на уличную мебель, встав на колени между моих ног.
— Фиона, — прошептал он, его глаза горели беспокойством. С
абсолютным ужасом.
Затем я поняла, что он видел. Он видел, как кто-то топил его беременную жену.
До меня начало доходить произошедшее. Мой бывший муж появился здесь, чтобы убить. Я чуть не умерла. Мы чуть не умерли.
Я начала дрожать.
Рука Кипа лежала у меня на животе, другая – на груди, как будто он должен был напоминать себе, что мое сердце бьется.
Я накрыла его руку своей.
— Я в порядке, — сказала ему.
Ребенок пнул его руку. Он дернулся, очевидно почувствовав это.
— С ней тоже все в порядке.
Его брови нахмурились.
— Мы едем в больницу.
— Конечно, едем, — ответила я, мое дыхание, наконец, пришло в норму, но во рту все еще ощущался привкус морской воды и смерти.