Кип уставился на меня в шоке.
— Ты не споришь.
— Чувак, мой бывший чуть не утопил меня, — сказала я. — И я на девятом месяце беременности. Я упряма, но не настолько.
Он нахмурился и сжал меня сильнее.
— Это первый и последний раз, когда мы шутим об этом.
Я сразу почувствовала себя виноватой. Кип был сильным.
Исключительно сильным. Достаточно сильным, чтобы пересечь океан
и буквально оборвать жизнь человека, который пытался убить меня.
Он был достаточно силен, чтобы подхватить меня на руки, пронести насквозь мокрую через пляж и подняться по ступенькам, но это была сила другого рода. Он трещал по швам, его тянула другая реальность.
Та, в которой он уже жил.
Я села, и Кип бросился мне на помощь, чтобы я могла прижаться своим лбом к его.
— Избавиться от меня намного сложнее, — сказала я ему. — Я
никуда не уйду, приятель. У меня впереди целая жизнь, — я положила свою руку поверх его на моем животе. — Нам нужно ее прожить.
— Это моя вина, — сказал он отрывистым, затравленным тоном, полным чувства вины. Похожее чувство было в его словах, когда он говорил о своей жене и дочери.
— Нет, — твердо сказала я, мой голос все еще был хриплым.
Он провел рукой по волосам, как будто хотел их вырвать.
— Да, — возразил он. — Когда я узнал, что он с тобой сделал, я хотел убить его. Но не мог оставить тебя. Я не бросил бы тебя. Но не мог позволить ему жить в гребаном комфорте, зная, что он у тебя отнял, — ярость сочилась из его слов, как будто Эммет все еще был здесь, как будто Кип только что не убил его.
Он убил его, не так ли? Он свернул ему шею. Я слышала.
— Я разрушил его бизнес, — продолжил Кип. — Разрушил его жизнь, потому что я все еще тот человек. Я тот, кому нужна боль и кровь. И я почти разрушил весь свой мир.
— Эй, — тихо сказала я, хватаясь за него. — Нет. Ты почти ничего не сделал. Я здесь. Она здесь. Эммета нет. И я знаю, что это не то, что сказал бы хороший человек, но я рада, что это так. Я рада, что ты это сделал. Он вдохнул последний раз, зная, что проиграл. Зная, что я здесь. Я твоя, — я взяла его руку и положила себе на живот. — Мы твои.
Его глаза искали мои, словно в поисках якоря. Я изо всех сил старалась дать ему это. Он спас меня в океане. Теперь я должна была спасти его от него самого. От его прошлого.
Рядом с нами произошло какое-то движение, и я моргнула, увидев черную фигуру, пробирающуюся к нам.
— Бу! — закричала я, отодвигаясь ровно настолько, чтобы кот прополз между нами, нарушая момент тем небрежным способом, на который способны только кошки.
Она позволила мне погладить ее шерсть, пока я осматривала ее на предмет какихлибо повреждений. Она выглядела нормально.
— Он поцарапал его, — сказала я Кипу, целуя котика. —Пытался защитить меня.
— Собака справилась бы лучше, — проворчал он, но ласково взъерошил шерсть Бу.
Я поцеловала его в нос.
Он уставился на меня, потом на Кипа и повернулся, продемонстрировав нам свою задницу, потом с важным видом пошел к краю дивана и устроился у моих ног.
Я хихикнула. Сначала немного, потом сильнее. Конечно, в смехе, вероятно, была доля истерики, но по большей части он был настоящим.
Кип какое-то мгновение смотрел на меня с беспокойством, прежде чем уголок его рта дернулся. Я сомневалась, что он смог выдавить из себя что-то похожее на улыбку, потому что он все еще пребывал в состоянии сильного беспокойства, но я дразнила своего беззаботного мужа, возвращая его к свету.
— Что? — спросил он.
— Просто, знаешь, мы переживаем напряженный момент, а кот прерывает нас, тычет своей задницей в лицо, потом уходит, — сказала я, хихикая.
Кип наклонил голову, все еще пристально глядя на меня, не улыбаясь. Он убрал с моего лица мокрую прядь волос.
— Я очень сильно люблю тебя, — тихо сказал он.
Слова прогремели у меня в голове, и я перестала смеяться.
Сжала его руку.
— Я знаю, — пробормотала я.
Грохот волн был единственным звуком, пока мы переживали еще один пронзительный момент.
Затем Кип дернулся, как будто выходил из какого-то транса.
— Теперь я могу отвезти тебя в больницу?
Я снова ухмыльнулась.
— Конечно, можешь. Только если я пойду сама.
— Ни за что, черт возьми, — ответил он, поднимая меня на руки.
— Кип, — огрызнулась я. — Я могу ходить. Я не стала инвалидкой
Он не удостоил мое заявление ответом, просто продолжил идти.
Достаточно сказать, что мы препирались всю дорогу до больницы.
Где, конечно, мы узнали, что с нашей дочерью все в полном порядке.
Я уже знала это.
Потому что впервые за долгое время у меня появилась надежда.