Рука Кипа скользит от одной груди к другой.
— Угу, — мурлычет он.
— Кип, — огрызаюсь я.
Голубые глаза находят мои.
— Это может закончиться плохо. Мы дружим с двумя людьми, которые собираются быть вместе навсегда, и я не планирую покидать это место, как только получу Гринкарту. Мы знаем, что этот брак не вечен.
Лицо Кипа становится чуть серьезнее.
— Но, — продолжаю я. — Мы оба разумные люди, похоже, не романтики. Следовательно, мы можем быть женаты на бумаге и жить вместе, и трахаться, не превращая это в какой-нибудь гребаный фильм с неудачным концом, который на самом деле никогда не показывают.
Итак, мы будем трахаться, потому что, как оказалось, у тебя это неплохо получается…
— Неплохо? — он прерывает меня, его рука теперь опускается вниз, раздвигая мои ноги и просовывая палец внутрь, где я уже влажная для него.
Мои глаза закатываются. Очень чувствительна там, так как его член чертовски большой, и он знает, как им пользоваться.
— Сносно, — стону я.
Он ухмыляется, когда убирает палец и сует его в рот.
— Ты тоже довольно сносная.
Я ухмыляюсь.
— Я более чем сносная, милый, — протягиваю. — Поэтому знаю, что моя киска обладает какойто магией, заставляющей тебя думать, что здесь может быть что-то большее. И как будто ты можешь полюбить меня и все в этом роде. Вот тогда-то это и станет запутанным.
Все озорство исчезает из глаз Кипа, а его рот превращается в тонкую линию.
— Я не собираюсь влюбляться в тебя.
Вздрагиваю от холода в его голосе, не ожидая этого.
Что-то внутри меня тоже дрогнуло, но по какойто другой причине. Какая-то обида, которую не имею права чувствовать. Я
завела этот разговор, хотела убедиться, что это всего лишь секс. Но его слова настолько резкие, что ранят меня.
— Ладно, хорошо, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Тогда у нас не будет проблем. Мы будем трахаться без
обязательств, хорошо играть перед публикой, и как только придет время, разведемся по-честному и вернемся к нашей обычной жизни.
Кип кивает.
— Но мы еще не в разводе.
Затем он переворачивает меня на спину, ловко просунув в меня свой твердый член, показывая преимущества наличия мужа, который более чем сносен в сексе.
***
Когда я важно шествую по строительной площадке, раздается свист.
Ухмыляюсь, не беспокоясь об этом так, как обычно. Особенно с тех пор, как у меня появилось предчувствие относительно того, что будет дальше.
— Эй! — гремит знакомый голос. — Следующий, кто свистнет в адрес моей гребаной жены, останется без работы и языка.
— Я ничего не могу поделать с тем, что так хорошо выгляжу, но вы можете контролировать свои рты. Ну же, ребята, — кричу я, обращая свое внимание туда, откуда доносится голос Кипа.
Он качает головой, глядя на меня, когда выходит из дома, одетый в свою кепку, грязную футболку и выцветшие джинсы.
— Ты принесла неприятности? — спрашивает он, когда добирается до меня, цепляясь за петлю на моих джинсах и притягивая к себе. На мне белая майка с кружевным лифчиком, который не скрывает сосков, твердеющих от его близости.
— Я? Неприятности? — невинно спрашиваю. — Никогда.
Просто принесла своему мужу обед, — поднимаю корзину, которую несла.
Он переводит взгляд с меня на корзину.
— Ты приготовила мне обед? — с сомнением спрашивает он.
Я хмуро смотрю на него.
— Нет, это сделала Нора, так что не волнуйся. Все безопасно для употребления.
Он усмехается, качая головой.
— Зачем ты пришла, детка?
Раньше я сердилась на это ласковое обращение, но сейчас даже не обращаю внимания – хотя в глубине души знаю, что должна, границы и все такое, – потому что теперь мы трахаемся, и его случайные прикосновения и ласки что-то значат.
— Потому что хочу, чтобы город думал, что я отлично справляюсь с ролью жены, — сладко отвечаю.
Он крепко держится за петлю моего ремня. Мне нравится. Это интимно и так по-собственнически.
Подождите, разве я не ненавижу собственнических мужчин?
— Город знает тебя достаточно хорошо, чтобы понять: ты не из тех жен, которые приносят мужу обед, — говорит он.
Справедливо.
— Ладно, я здесь не для этого, — признаюсь. — А для того, чтобы трахнуться в твоем грузовике, — киваю на грузовик, припаркованный в стороне, ближе к лесу, граничащему с домом.
Выражение лица Кипа становится голодным, и он притягивает меня ближе, так что наши рты оказываются в нескольких дюймах друг от друга.
Мое тело откликается на его тепло, прижатое к моему, на его запах.