— Но это, э-э, думаю, возможно, это важно, — бормочу. — Если посмотреть на это с другой точки зрения. Конечно, что-то все еще может случиться, потому что всегда случается, но кажется, что невозможно избегать или лгать, потому что последние два дня моя голова постоянно над унитазом, и ты бы заметил. Еще и сиськи.
До этого момента мои сиськи были только чувствительными.
Кип заметил это, потому что уделяет им особое внимание. Он просто подумал, что я слишком возбуждена. Когда-то это было так. Но теперь их внешний вид начал меняться. Более темные соски. Много вен.
И это только начало.
Кип не проронил ни слова с тех пор, как я все выпалила. Черт, не уверена, моргал ли он вообще. Все еще держит меня за подбородок, стоит там, и пялится, на лице застыло что-то похожее на шок.
Это имеет смысл.
Новость довольно шокирующая.
— Ты это спланировала? — тихо спрашивает он.
Мне не понравился его спокойный тон. На самом деле, от этого волосы на затылке встали дыбом, а кровь похолодела.
Это ужасно.
Но сам вопрос приводит в бешенство, так что, к счастью, все уравновешивается, и я не съеживаюсь, как жеманная сучка, или что-то в этом роде.
— Что? — спрашиваю я, сдерживая свой тон, отступая от него.
Лицо Кипа остается холодным, ничего не выражающим.
— Ты это спланировала? — он яростно указывает на мой плоский живот.
Настолько, что я едва ли не вздрагиваю.
— Ты, блять, издеваешься надо мной? — спрашиваю я.
— Нет, я, блять, не издеваюсь, — рычит он. — Тебе нужно было выйти замуж, чтобы получить Гринкарту – прекрасно. Нам нужно жить вместе для приличия – мне насрать. Потом я трахаю тебя, потому что нас влекло друг к другу – и это тоже хорошо, — он шагает вперед.
Рефлекторно я отступаю, и чертовски ненавижу себя за это.
— Ты говорила, что мне не нужно надевать презерватив, —продолжает он тем же спокойным тоном. — Я никогда не соглашался на подобное, но не думал, что у тебя есть причина лгать, и был слишком увлечен этой гребаной киской, так что поверил. Так глупо.
Так чертовски глупо, — он хлопает себя по лбу тыльной стороной ладони. Сильно.
Мое тело хотело содрогнуться от страха, чувства перенеслись на годы назад, когда мужчина действительно пугал меня, когда причинял боль, но я вздернула подбородок, чтобы дать ему понять обратное. Или пусть он думает так.
— И какая, скажи на милость, по-твоему, у меня причина забеременеть намеренно? — спрашиваю я, раздражаясь больше. Это помогает подавить страх.
— Ты думаешь, я хочу заманить тебя в ловушку? — продолжаю.
— Тебя? Строителя, который слишком много бухает, живет практически в нищете, у которого, к счастью, нет венерических заболеваний, и чье единственное достоинство в том, что он может отлизывать как чемпион? — я прижимаю тыльную сторону ладони к собственному лбу. — Да, именно так. Я разрушаю свое тело, меняю свое будущее и гарантирую, что мои тридцать с небольшим будут заполнены грязными подгузниками и орущим младенцем, и у меня не будет ни секунды, чтобы сходить в туалет. Да, я сделала это, черт возьми, нарочно!
Теперь я уже кричу.
Полегчало.
Мне стало еще приятнее видеть, что я пробила небольшую брешь в жуткой броне крутого Кипа. Опять полегчало.
Но даже с трещинами он все равно злой.
Он долго молчит. Как будто взвешивает мои слова, проверяя их на правдивость.
— Я не собираюсь становиться отцом, — бормочет он.
— Ну, тебе следовало подумать об этом до того, как ты вдул в меня сотни зарядов, — отвечаю. Не совсем прилично, но, твою мать, я не какая-нибудь дебютантка.
— Ты сказала, что не можешь забеременеть! Ты, блять, солгала!
— он взревел мне в лицо. Да, взревел. Как дракон или что-то такое.
Разъяренный мужчина много раз кричал на меня. Но никогда так не рычал. Не с таким гневом.
Кип кажется… расстроенным. Его глаза широко раскрыты, щеки раскраснелись, а тело дрожит от ярости. Его кулаки сжаты по бокам, и он выглядит так, словно едва сдерживается, чтобы… не ударить меня?
Нет.
Я много чего думала о Кипе с тех пор, как познакомилась с ним, а потом вышла за него замуж, и большинство из этого было негативным. Но я никогда бы не подумала, что он поднимет руку на женщину. Полагала, что это неопровержимая теория. Но, похоже, прямо сейчас она рушится.
Я застываю на месте. Снова становлюсь девушкой, вышедшей замуж за монстра, молча подчиняющейся, ждущей его решения, не сопротивляясь.