Я думаю о Кипе, об этом пустом взгляде в его глазах, о том, как легко ему было уйти и оставить меня разбираться с этим в одиночку.
Затем вспоминаю о мужчине, который злился на меня за то, что я не могла посетить то или иное благотворительное мероприятие, когда у меня случился выкидыш.
— Аминь, — бормочу я.
***
— Видишь? — спрашивает Нора на парковке. — Все в порядке.
Все будет хорошо. Ты можешь дышать.
Я все еще сжимаю в руках маленькие снимки.
— Это не конец, пока толстая леди не споет15, — отвечаю я. — И
под этим подразумеваю себя, на девятом месяце беременности, кричащую в родильном зале. Тогда, может быть, я смогу дышать.
Она останавливается, ее лицо поникло, искаженное жалостью.
— О, милая, — говорит она мягким тоном, который пронзает мое сердце.
Изображаю фальшивую улыбку.
— Шучу, — лгу я. — Теперь я могу дышать. Все будет хорошо.
Нора хмурится, глядя на меня, вероятно, отметив тот факт, что я лгу сквозь зубы, но, к счастью, не обвиняя меня в этом.
Возможно, все будет хорошо.
А может, и нет.
Я не могу это контролировать.
Но переживу это.
Глава 12
«Система»
— Ты похудела.
Я подпрыгиваю.
Не знала, что Кип дома. Он делает все возможное, чтобы избегать этого места всякий раз, когда я могу здесь находиться, и, насколько знаю, возвращается домой только для того, чтобы поспать и поесть. Я стараюсь не мучить себя мыслями о том, где он в остальное время. Потому что он должен где-то быть.
С кем-то.
Не то чтобы это меня теперь касается. Пусть трахает, кого хочет.
У меня нет на него никаких прав. Помимо того, что я его жена. И мама малыша. Но это номинально. Только номинально. Это не имеет для него никакого значения.
Я уставилась на него. Он хорошо выглядит. Как всегда.
Загорелый. Фланелевая рубашка с длинными рукавами, плотно облегающая торс. На его подбородке щетина, потому что он давно не брился. Это почти можно назвать бородой. Выглядит старше и
брутальнее. Морщины на его лице тоже кажутся глубже, или, может быть, это из-за того, как он смотрит на меня.
Выражение его лица жесткое, лишенное эмоций, и он смотрит на меня. Нет, он… осматривает меня.
В его взгляде нет никакого тепла или признательности. На самом деле, кажется, что, по его оценке, мне чего-то недостает.
Я чертовски ненавижу то, как смущаюсь от этого.
Корни волос отросли, потому что я воздержалась от окрашивания из предосторожности. На мне нет косметики, и это подчеркивает бледность кожи, впалые скулы и общий изможденный вид моего обычно миловидного лица.
На мне леггинсы и майка, потому что я предприняла неудачную попытку сделать что-то вроде тренировки, но меня вырвало прямо в процессе.
Поэтому я зависла в социальных сетях, хмурясь на всех беременных женщин, бегающих марафоны и скачущих на каблуках, с макияжем как на праздник, что еще больше заставляет чувствовать себя слабой маленькой сучкой, которой не суждено стать матерью.
Я должна стать матерью, раз тело приняло маленького паразита внутри меня. Избавляюсь от всех без исключения питательных веществ, которые пытаюсь впихнуть в свой организм.
Возможно, природа пытается сказать мне, что я не должна стать матерью со всеми этими потерями, и все еще беременна только потому, что у Кипа какие-то упрямые сперматозоиды, не признающие поражения.
Подводя итог, я дерьмово выгляжу и дерьмово себя чувствую.
Это не самый мой лучший день.
— Что? — спрашиваю я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не обхватить себя руками в защитном жесте. Понятия не имею, что делать в его присутствии. Это неловко. Как будто он какойто парень на одну
ночь, пожалевший, что трахнул меня, и слонялся поблизости, потому что ему больше некуда пойти.
Я подхожу к холодильнику, открываю его и морщусь при мысли о том, что там есть какая-то еда. От всего этого мне хочется блевать.
Вместо еды беру банку «Спрайта» – единственное, что могу надежно удержать в себе.
— Ты похудела, — повторяет он, когда я закрываю холодильник.
Он прислоняется к другому концу стойки, стараясь сохранять дистанцию между нами.
Как будто беременность заразна.
— Ну, я извергаю почти все, что пытаюсь впихнуть в свой организм, так что в этом есть смысл, — говорю я, открывая «Спрайт».
— Ты не должна терять вес. Ты должна набирать его, — отрезает Кип, в его голосе звучит раздражение.
Я свирепо смотрю на него. Его поза
прищуренные глаза смотрят на банку в моих руках.
напряженная,
а
— Ты не мой гребаный врач, — сообщаю я ему. — Ты мой фальшивый муж и сбежавший папаша будущего дитя. Ни одно из этих званий не дает тебе никаких прав комментировать мой вес, — я с грохотом ставлю банку на стойку. В последнее время я такая несчастная сука. Злость чертовски приятна.