Губы Кипа отрываются от моих и находят сосок.
Я крепче хватаю его волосы, запрокидывая голову и вскрикивая.
Прижимаюсь к нему, зная, что трения моих плавок от бикини о его джинсы будет достаточно, чтобы я кончила, если продолжу в том же духе.
Особенно когда его губы, язык и зубы касаются моего чувствительного соска.
Я срываю футболку Кипа, хочу ощутить его обнаженную кожу, но злюсь, что он отстраняется, чтобы снять ее.
Он быстро подчиняется, и, к сожалению, ему приходится сместиться, чтобы снять джинсы.
Он осторожно переворачивает нас, так что теперь я лежу на спине, песок впивается в кожу.
Бирюзовые глаза Кипа сверкают, не отрываясь от меня.
— Не оставайся надолго на спине, — рычит он, стаскивая джинсы.
Он снова хватает меня, чтобы вернуть в прежнее положение наверх.
Тянет за завязку на моем бедре, обнажая киску, и сдергивает свое нижнее белье, чтобы освободить член.
Руки Кипа крепко сжимают мои бедра, приподнимая совсем чутьчуть, а затем насаживая на свой член.
Удовольствие пронзает мое тело, и я снова запрокидываю голову, позволяя ему вести, подпрыгивая вверх-вниз на его члене.
Голова откидывается назад, а глаза встречаются с глазами Кипа.
— Ты чертовски красивая, — ворчит он.
Мое дыхание сбивается со свистом, когда оргазм устремляется вперед.
— Никаких разговоров, — требую я, прижимая палец к его губам.
Он открывает рот и сосет мой палец, пока я продолжаю скакать на нем.
— Кончи для меня, женушка, — требует Кип, как только отпускает палец.
Я издаю звук разочарования, смешанный с удовольствием.
— Не указывай мне, что делать.
Он обнажает зубы в порочной и греховной улыбке, а его руки крепче сжимают мои бедра.
— Кончи для меня, женушка, — повторяет он.
Открываю рот, чтобы сказать ему заткнуться на хрен, но вырывается только сдавленный стон. Я не могу с ним спорить, потому что слишком занята, кончая.
***
— Срань господня, — говорю я ему в грудь.
Ко мне только что вернулась способность говорить. Даже сейчас я все еще тяжело дышу.
Руки Кипа крепко обнимают меня. Мы лежим на песке, я в основном лежу на нем. Где-то на прошлой неделе или около того, живот внезапно стал больше. Теперь я не выгляжу так, будто съела кучу тако и запила их кружкой пива. Я действительно выгляжу как беременная женщина. Мое изменяющееся тело кажется прекрасным, признаком того, что ребенок растет.
Я смотрю на Кипа.
Наш ребенок растет.
Наше чудо.
Верх моего бикини валяется где-то на песке, но плавки натянуты на бедрах. Повезло, что дом расположен в бухте, так что у меня почти собственный пляж. Никто из соседей не может нас здесь увидеть, но любой мог пройти с любой стороны пляжа
Я не думала об этом во время дикого пляжного секса. Или, может быть, думала где-то в глубине души, и именно это сделало дикий пляжный секс еще более восхитительным.
— Черт возьми, ты права, — отвечает Кип. На нем было только нижнее белье, остальная одежда разбросана по песку.
— Ты сделал это, чтобы отвлечь меня от плаванья — заключаю я, слишком довольная, чтобы злиться.
— Это сработало, не так ли?
В его тоне намек на победу.
Такой мудак.
Первым побуждением было поспорить с ним. Спорить с Кипом было обычным делом. Но я чувствую себя уставшей, а споры могут унять мой кайф. Возможно, пришло время применить другую тактику.
— Пляж - мое место, — говорю ему. — И океан. Так было всегда.
Мы жили в дерьмовом доме, когда я росла. Там было темно, грязно, и
всегда были пауки размером с твой кулак.
Он сильно вздрагивает, и я хихикаю при мысли о том, что он боится пауков.
— Да, это жутко, — соглашаюсь я. — Но до пляжа было пять минут ходьбы. И я ходила туда, чтобы сбежать. Тогда я была слишком мала, чтобы бродить по улицам, — смахиваю немного песка с носа Кипа. — Я ходила поплавать, оставалась в воде, пока не выбилась из сил, а потом выползала на пляж и грелась на солнце, — улыбаюсь воспоминаниям и солнцу, согревающему нас обоих. Даже через континенты и годы солнце ощущается одинаково. — А когда вышла замуж, у нас был дом получше, в приятном районе, и прямо на пляже.
Это место очаровало меня и напугало одновременно. Это было похоже на дворец, в который я попала случайно, и все были слишком вежливы, чтобы послать меня к черту.
— Я часто ходила туда, когда дела шли плохо, что и произошло чертовски скоро после медового месяца, — добавлю я. — Соленая вода отлично смыла кровь и синяки. И, к счастью, не привлекла никаких акул. Но в то время я хотела, чтобы меня разорвало на части, — размышляю.
Руки Кипа крепче обхватывают меня. Сдерживаю закатывание глаз, не удивленная тем, что простое упоминание о моем прошлом насилии разозлило его. Хотя мне это отчасти понравилось.