Итак, требование воспроизводимости осмысленно только для тех случаев, когда сами факты вызывают сомнения. Оно особенно важно, когда факт обнаруживается только в результате достаточно сложных преобразований данных, например, при их статистической обработке. Психологи-эмпирики, к сожалению, весьма редко проверяют, насколько, например, корреляции, обнаруженные ими в одном исследовании, воспроизводимы в другом. Но, видимо, догадываются, что такая проверка, скорее всего, привела бы их к удручающим результатам.[338] Поэтому многие из них всячески стараются забыть о том, что даже если однажды найденная корреляция статистически достоверна, то это дает только право не отбрасывать гипотезу о существовании связи, но еще не доказывает наличие этой связи.
Э. Резерфорд делил все науки на физику и коллекционирование марок (что, правда, не помешало ему получить Нобелевскую премию по химии). Учёные-эмпирики как раз и занимаются коллекционированием. Только они коллекционируют факты. И, как и все коллекционеры, постоянно призывают увеличивать коллекцию, т.е. собирать как можно больше фактов. Но многие выступают как плохие коллекционеры, предлагая собирать любые факты без всякого разбора. Ибо если исследователь вооружен какой-либо теорией, говорят они, или решает какую-то конкретную проблему, то он будет отбирать только те факты, которые связаны с этой теорией или этой проблемой. Вот, например, чудовищная по своей нелепости рекомендация психолога Р. Баркера: психолог должен оказывать минимальное влияние на ситуацию, обеспечивать максимально полное описание всего происходящего и заносить все данные в архив. Для одного исследователя, уверяет Баркер, эти данные будут пустой породой, но зато для другого окажутся золотом.[339] Блестящая рекомендация для золотоискателей: собирай всё, что не попадя, а даже если видишь, что порода пустая, продолжай собирать, авось кто-то другой обнаружит в собранном какой-нибудь драгоценный металл. Такие рекомендации даже комментировать не хочется.
В некоторых случаях, однако, первоначальный сбор фактов необходим. Так было в эпоху Великих географических открытий. Правда, даже в эту эпоху никто из великих мореплавателей не ставил перед собой задачу плыть туда, не знаю, куда. Сбор фактов нужен, например, тогда, когда задача исследователя состоит в том, чтобы оценить влияние какого-либо события на людей – на изменение их мнений, или их психических состояний, или личностных свойств. Если заранее нет никакого теоретического предположения об ожидаемых результатах, то изучаемое влияние можно обнаружить лишь по изменению каких-либо показателей. В таких ситуациях, действительно, чем больше сделано измерений "до события", а затем и "после события", тем больше веры у самих исследователей в валидность полученных данных, да и статистическая погрешность хоть чуть-чуть, но уменьшается. Полученное в итоге описание может быть полезным, хотя всё же, каким бы статистически надежным оно ни было, претендовать на его истинность, наверное, не стоит.
Подлинное качество эмпирического исследования вообще не зависит от количества фактов, а зависит разве лишь от удачливости исследователя. Исследователю повезёт, если ему удастся обнаружить явления, не вписывающиеся в известные теоретические построения или классификационные решетки (а ещё сильнее повезёт, если факты будут противоречить им). Тогда эмпирические данные могут стать строительным материалом при построении новых естественнонаучных теорий или новых эмпирических классификаций. Впрочем, удача приходит к тем, кто готов увидеть те или иные явления как принципиально новые. Ведь, как уже говорилось, любой факт всегда теоретически нагружен. Восприятие нового сродни восприятию чуда: ведь чудо именно как чудо видят только те люди, которые верят в чудеса. Для того, чтобы увидеть неожиданный факт как неожиданный надо суметь отказаться от привычных объяснительных схем. Так, до А. Беккереля ученые наблюдали, что вещества, содержащие уран, засвечивают фотопластинку. Отсюда они делали вполне разумный вывод, что не надо класть фотопринадлежности рядом с урановыми образцами. Но лишь Беккерель понял, что этот факт противоречит имеющемуся знанию и что существует новый неведомый физический процесс, позднее названный радиоактивностью.
Самостоятельную ценность имеют эмпирические исследования, демонстрирующие новый метод получения данных. В этом случае, наоборот, очень важно показать, что этим методом обнаруживаются не только новые, но и уже ранее хорошо известные явления. Если новый метод обнаруживает новые явления, то всегда могут возникать естественные сомнения в правомерности использования самого этого метода. Так, некоторые современники Галилея отказывались видеть у Юпитера наличие спутников, хотя и сами непосредственно наблюдали их с помощью созданного Галилеем телескопа. Они вполне резонно утверждали, что наблюдают оптические эффекты, вызванные устройством телескопа, а не какие-то реальные явления.
Поэтому важным требованием в организации эмпирического исследования является требование методической простоты. Чем технологически проще организовано исследование, чем проще статистические процедуры обработки данных, тем надежнее и убедительнее итоговая интерпретация. Незачем создавать сложное оборудование, если поставленная задача может решаться более простым методом. Ибо чем сложнее оборудование, тем обычно больше факторов влияют на полученный результат и влияют непредсказуемо. Если исследовалась связь между собой всего двух показателей, то полученная оценка ее статистической достоверности может рассматриваться как реальная. Если же в исследовании получена сразу тысяча значений коэффициентов корреляции (а это всего лишь связь между 20 и 50 показателями), то утверждение о достоверности связи на уровне 95% означает ошибку в 5%, т.е. 50 коэффициентов корреляции будут заведомо ошибочно приняты за значимые или, наоборот, за незначимые. Если надо оценить достоверность различия средних величин, то лучше именно ее непосредственно и оценивать, не применяя более сложные методы обработки данных (наподобие факторного анализа). Ибо чем сложнее процедура обработки данных, тем менее понятен и менее однозначен итоговый результат измерения.
Получение эмпирических данных, подтверждающих то, что и так хорошо известно и не вызывает сомнений, практически не имеет никакой цены. Ведь «факты, из которых нельзя сделать выводов, едва ли заслуживают того, чтобы их знать», как отметил Г. Селье.[340] Впрочем, и стандартные эмпирические данные иногда нежданно могут востребоваться теоретиками, работающими в парадигме естественной науки, и тогда цена этих данных, конечно, резко возрастает. Один знакомый специалист в области молекулярной биологии мне рассказал, как вполне стандартные исследования, которые на протяжении многих лет велись в его лаборатории, внезапно оказались в центре внимания мирового научного сообщества. Дело в том, что один учёный с мировым именем высказал, как выразился мой знакомый, совершенно шальную гипотезу и предсказал на её основе некоторые экспериментальные результаты. Случайно оказалось, что те самые выше упомянутые стандартные исследования опровергали сделанные предсказания. Ссылки на работу лаборатории сразу же появились в самых престижных журналах, на что по характеру исследования, в общем-то, никто изначально не рассчитывал.
338
См. Кемпбелл Д. Модели экспериментов в социальной психологии и в прикладных исследованиях. М., 1980.