При случайном угадывании, однако, трудно рассчитывать, что догадка вдруг окажется истинной, т.е. полностью соответствующей реальному положению дел. В самом лучшем случае она может быть не совсем точной, может быть правильной только в какой-то своей части. Тут в дело и вступает механизм сознания. Задача сознания как механизма состоит в том, чтобы, прежде всего, логически оправдать догадку и так ее скорректировать, чтобы согласовать ее с опытом. Тем самым механизм сознания защищает свои догадки (гипотезы) от весьма вероятного опровержения. Механизм сознания – это специальный механизм мозга, работающий как логический компьютер и обеспечивающий создание защитного пояса проверяемых гипотез (защитный пояс – термин И. Лакатоса, введенный для обозначения процесса зашиты научных гипотез от опровержения).
Следует особо отметить, что сама работа механизма сознания не осознается, а осознается только часть результатов этой работы. При этом (что отчасти ассоциируется с позицией глубинной психологии) механизм сознания принимает специальное решение, что именно в данный момент следует осознавать (позитивный выбор, позитивное осознание), а что заведомо осознавать не следует (негативный выбор, негативное осознание). Вслед за гештальтистами признается, что однажды сделанный выбор имеет тенденцию к последействию. Но, в отличие от них, принимается, что последействует не только позитивный, но и негативный выбор. Механизм, предназначенный проверять (но, прежде всего, подтверждать) сделанные догадки и корректировать их в случае рассогласования с опытом, способен пользоваться практически всей информацией, доступной мозгу, он также способен в целях проверки собственных догадок управлять поведением. Сознанию, тем самым, отводится роль организатора опытной (и логической) проверки случайно принятых решений (гипотез). Ориентация на связь сознания с проверочной деятельностью, в свою очередь, сближает подход психологики с теми физиологами, которые искали природу психических процессов не в механизмах прямого воздействия, а в механизмах обратной связи. (Но физиологи, разумеется, никогда не трактовали сознание как защитный механизм).
Человек осознаёт только то, что порождается механизмом сознания (хотя не всё порождаемое осознается), а сам этот механизм, согласно обсуждаемому предположению, случайные явления всегда трактует как закономерные. Следовательно, человек в принципе не может осознавать случайные явления как случайные – он с неизбежностью будет приписывать им закономерные тенденции. Это явление действительно обнаруживается в самой разнообразной эмпирике и подтверждается в многочисленных экспериментах. Человеку чуждо понятие случайности, заявляют социальные психологи. Вообще хорошо известно, что человек занимается самоподтверждением собственных гипотез. Даже в очень толстых учебниках по психологии можно иногда встретить малюсенькие разделы, посвященные этому явлению.[455] Практики констатируют такую же тенденцию и называют её принципом Мейхенбаума, теоремой Томаса и пр.
Приведу пример самоподтверждающей стратегии, в свое время весьма поразивший Л. Фестингера и, думаю, повлиявший на создание им теории когнитивного диссонанса. В начале 1950-х гг. одна женщина, живущая на Среднем Западе в США, заявила, что получает сообщения из космоса. Вокруг нее образовалась группа горячих приверженцев. Как-то сентябрьским вечером ей пришло сообщение с планеты Кларион, которое гласило, что 21 декабря человеческая цивилизация будет уничтожена опустошительным наводнением. Однако саму эту женщину и ее последователей спасет летающая тарелка, которая прилетит с Клариона. Преданная ей группа людей пылко верила в ее пророчества: они бросили работу, раздали деньги и все свое имущество (кому нужны деньги на планете Кларион?), отдалились от друзей. В это движение под видом его сторонников внедрились психологи (в их числе как раз и был Л. Фестингер), которые хотели увидеть, что произойдет, когда обнаружится, что пророчество не сбылось. Утром 20 декабря было получено послание с Клариона: всех участников группы заберут точно в полночь, но на их одежде не должно быть металла. Когда полночь прошла, а космический корабль не прибыл, группой овладело отчаяние. К 4 часам утра все сидели в ошеломленном молчании. Казалось бы, гипотеза окончательно опровергнута? Ну, нет! Ведь всегда можно защитить гипотезу от опровержения путем введения дополнительного допущения. В данном случае так и случилось. В 4.45 пришло очередное сообщение с Клариона: больше нет необходимости в приземлении летающих тарелок. Оказывается, эти замечательные люди, просидев вместе всю ночь, излучали столько света, что спасли мир от разрушения. Услышав такие новости, вся группа возликовала. Подтвердилось, что всё, что они делали, оказалось правильным.
Ещё раз сформулирую главную идею: самоподтверждение собственных гипотез является основной функцией механизма сознания.
Итак, что же делает сознание? Оно всё объясняет. В тех случаях, когда человек (организм, мозг) не обладает достаточной информацией, сознание догадывается о причинах наблюдаемых явлений, в том числе и о том, как устроен мир и человек, все – даже случайные явления – трактует как следствие некоей закономерности (в других терминах – приписывает явлениям смысл), а затем проверяет справедливость своих догадок, вначале всячески стараясь их подтвердить. И лишь в крайнем случае их отвергает (заменив на более удачную гипотезу). В субъективном мире, т.е. в мире, который мы осознаем, именно благодаря такой работе сознания всё кажется логичным, всё подлежит объяснению, любые случайности воспринимаются как неизбежная закономерность. Конечно, далеко не всегда наши догадки соответствуют тому, что есть на самом деле. В реальности всё происходит не совсем так, как мы ожидаем. Механизм сознания, столкнувшись с рассогласованием между ожидаемым и реальным, немедленно включается в работу и пытается избавиться от возникающих противоречий. Со мной во многом соглашается Е.А. Климов, который, ссылаясь, как он лестно пишет, на мои "вдохновенные строки", так интерпретирует сознание: «сознание – это средство субъективного отображения неожиданных рассогласований, несвязностей и поиска способов рационального осмысления соответствующей реальности.[456]
Если наши догадки совершенно абсурдны и ничему в мире не соответствуют, то рано или поздно они будут отвергнуты – тогда возникнут новые догадки, дающее иное представление о реальности. Но подобное изменение взглядов – сложный творческий акт и, к тому же, не всегда необходимый: мир настолько сложен, что ни одна догадка не будет абсолютно точной. Если же мы будем отвергать неточные догадки (а как узнать, какая степень неточности допустима?), все в той или иной мере ошибочные интерпретации, то мы вообще отвергнем все предположения и интерпретации. Следовательно, у нас не будет никакой своей точки зрения, не будет никакого способа видения и понимания мира. Механизм сознания прибегает к отказу от своих догадок в последнюю очередь, а вначале всячески пытается подтвердить сделанные ранее предположения, защитить их от опровержения. Сознание бережно относится к собственным гипотезам и старается, пока это возможно, лишь совершенствовать их, не отвергать, а сохранять.
Сознание упрощает действительный мир и далеко не точно его отражает. Оно лишь догадывается о причинах, господствующих в мире. И этим работа механизма сознания весьма напоминает работу ученого-естественника. Сознание, как, кстати, и, естественная наука, даже мыслит в категориях не реального, а иллюзорного, карикатурного мира. Этот мир мы обычно и называем субъективным. Избранный путь угадывания открывает перед сознанием пути познания такой реальности, которая не доступна прямому наблюдению. Так, учёные именно благодаря своему сознанию догадываются о ненаблюдаемых свойствах макро- и микромира, а уже затем проверяют свои догадки в опыте. И на этом своем пути сознание любого человека с неизбежностью вырабатывает представления об истине, добре, красоте, о многих других абстрактных вещах, которые не могут быть заложены генетически и, разумеется, не даны в сенсорных раздражениях.