— Тогда спасибо за кофе! — Бородин хотел подняться, но Лена удержала его за руку.
— Давайте еще подумаем! — она поправила полы халатика, но они тотчас опять разошлись, открыв взору гладкие бело-розовые бедра и колени. — Интересно, кто же мог с ходу назвать мой адрес?.. Я так хотела бы вам помочь, Сережа! Знаете что? Я сейчас сварю еще по чашечке кофе! Чтоб лучше соображалось. Торопиться некуда…
— Нет-нет, все! — Бородин решительно поднялся. — Вы тут подумайте сами. Если что придет в голову…
— Вы мне завтра позвоните, да? — подхватила Лена, внезапно погрустнев. — Я до десяти утра дома. И после шести вечера.
— Да, на всякий случай запишите мне свой телефон, — сказал Бородин, направляясь к двери.
— Сейчас, надевайте пока свое пальто! — кинула ему вдогонку Лена и потом, выйдя в прихожую, небрежно сунула ему во внутренний карман пальто вчетверо сложенную бумажку.
Спускаясь по лестнице, Бородин подумал, что вряд ли ему понадобится когда-нибудь звонить Лене по телефону. Он уже знал, кто ему назовет настоящее имя и адрес Ираиды Аркадьевны.
5
Утром, придя в райотдел, Бородин первым делом позвонил Петрякову на работу и предложил срочно явиться в уголовный розыск.
Петряков было заартачился:
— Неужели мы с вами еще не наговорились?
— Видимо, нет, — ответил ему Бородин.
— Я занят! У меня работа, — отрезал Петряков.
— Прислать нарочного с повесткой? — строго спросил Бородин.
И Петряков сдался:
— Не надо…
Бородин попросил его не опаздывать.
Положив трубку, он бросил через стол младшему инспектору:
— Юра, я подаю рапорт начальнику.
У Юры Ковалевского вытянулось лицо:
— Что-нибудь серьезное?
— Серьезнее некуда. Или пускай доплачивают за вредность, или я ухожу из уголовного розыска.
Юра не на шутку встревожился:
— Да в чем дело? Не томи!
— Вчера, понимаешь, когда я находился при исполнении служебных обязанностей, одна молодка выставила мне под нос свои голые ляжки. Как хочешь, так и опрашивай ее. Я ж не железный, так и концы отдать недолго!
Юра облегченно рассмеялся.
— Все ясно! А собой она ничего?
— Баба как будто неплохая. Живет одна, мужа нет. Вот и одичала. А та, которая назвалась Ираидой Софийской, сдается мне, еще почище будет. Второй раз подряд мне такой артподготовки не выдержать. В конце-то концов живой я человек или нет?
— Ираида — это которая дом раскачивала?
— Ну. Скоро сюда явится Петряков, скажет ее адрес, и мы с тобой вдвоем к ней пойдем. Будешь меня подстраховывать и в случае чего примешь огонь на себя…
Тут зазвонил телефон. Сергей поднес трубку к уху, назвался по форме, и лицо его болезненно сморщилось.
— Сережа? — услыхал он знакомый мелодичный голос. — Это я, Лена! Здравствуй! Могу кое-что сообщить… Может, не надо по телефону, тогда мы могли бы…
— Говорите, — обреченно выдавил Бородин, испытывая неодолимое желание поставить вконец обнаглевшую бабенку на место и растолковать ей, как надо обращаться по служебному телефону к старшему оперуполномоченному уголовного розыска. Однако он взял себя в руки и вслушался в звонкий говорок.
— …Столкнулись на лестничной площадке и нечаянно зацепились друг за друга. Я только ойкнула, хоть и опаздывала на работу, а у нее глаза сделались как у дикой кошки, и она обозвала меня хамкой. Ты только подумай! Поди тут разберись, кто за кого зацепился… Ну так вот: она позвонила в дверь к старушке, которая живет напротив меня…
— Лена, вы про кого мне толкуете? — прервал ее словоизвержение Бородин. — Я что-то не улавливаю…
— Ну я и говорю: надо встретиться! Подходи к шести вечера, вместе сходим к Марье Захаровне…
— Кто такая?
— Да старушка, которая напротив меня! Она сама тебе все расскажет. У меня, например, нет сомнений, что именно та мымра и назвала мою квартиру. В отместку.
— Подожди, Лена! — Бородин не заметил, как сам перешел на «ты». — Какая мымра?
— Та, что приходила к Марье Захаровне, у нее муж умирал от рака. Мымра — медсестра, понимаешь? Она вводила старику морфин. Я еще вчера, как ты ушел, поговорила с Марьей Захаровной. Описала ей эту дикую кошку. Все сходится: и пальто, и шапка, и волосы! Ее Вероникой зовут. И знаешь, что я подумала? Наверняка она наркоманка, ведь с одного перепоя разве стала бы воспитанная женщина так себя вести, наверняка укололась перед тем… Хотя какая она воспитанная!..
«Возможно, она и есть», — подумал Бородин, проникаясь к Лене теплотой и симпатией.