Стены в помещении были обшиты морёным дубом, а на них друг напротив друга висели две большие картины маслом – на одной Артём без труда узнал Библиотеку, на другой было изображено высокое облицованное белым камнем здание, подпись под которым гласила «Генштаб Минобороны РФ».
Посреди просторной комнаты стоял большой деревянный стол, а на стульях вокруг него сидели, изучающе разглядывая Артёма, с десяток людей – половина в серых браминских халатах, другая – в летней офицерской военной форме. Получалось так, что военные сидели под картиной с Генштабом, а брамины – под Библиотекой.
Во главе стола важно восседал невысокого роста, но весьма начальственного вида человек в строгих очках и с большой залысиной. Он был одет в костюм с галстуком, и татуировки, обозначающей принадлежность к касте, у него не было.
- К делу, - не представляясь, начал он. – Расскажите нам всё, что вам известно, включая ситуацию с туннелями от вашей станции до Проспекта Мира.
Артём принялся подробно описывать историю борьбы ВДНХ с чёрными, потом задание Хантера, и, наконец, поход к Полису. Когда он говорил о случившемся в туннелях между Алексеевской, Рижской и Проспектом Мира, военные и брамины зашептались между собой, одни – недоверчиво, другие – оживлённо, а сидевший в углу офицер протоколировал весь его рассказ.
Его попросили продолжить, и он в который раз уже начал пересказывать историю своего путешествия. Его повествование вызывало у слушателей мало интереса, пока он не дошёл до Полянки и её жителей.
- Позвольте, - возмущённо прервал его один из военных, плотный мужчина лет пятидесяти, с зализанными назад волосами и очками в стальной оправе, врезавшейся в мясистую переносицу. – Совершенно точно известно, что Полянка необитаема. Станция давным-давно заброшена. Через неё ежедневно проходят десятки людей, это правда, но жить там никто не может. Там периодически происходят выбросы газа, и повсюду развешены знаки, предупреждающие об опасности. И уж, конечно, никаких кошек и макулатуры там нет и подавно. Совершенно пустой перрон. Совершенно. Прекратите ваши инсинуации.
Остальные военные согласно закивали, и Артём озадаченно замолчал. Когда он останавливался на Полянке, ему в голову пришла на мгновение мысль, что умиротворённая обстановка, царившая на станции, невероятна для метро. Но от этих размышлений его тут же отвлекли обитатели Полянки, которые были решительно настоящими.
Брамины, однако, эту гневную тираду не поддержали. Старший из них, лысый старик с длинной седой бородой, с интересом посмотрел на Артёма, и перекинулся несколькими фразами на непонятном языке с сидевшими рядом.
- Этот газ, как вы знаете, обладает галлюциногенными свойствами, в определённых пропорциях смешиваясь с воздухом, - примирительно сказал брамин, сидящий по правую руку от старейшины.
- Вопрос в том, можно ли теперь верить ему в остальном, - глядя на Артёма исподлобья, возразил военный.
- Спасибо за ваш доклад, - оборвал дискуссию человек в костюме. – Совет обсудит его, и вам сообщат о результатах. Вы можете идти.
Артём стал пробираться к выходу. Неужели весь его разговор с двумя курившими кальян жителями Полянки оказался галлюцинацией? Но ведь это значило бы тогда, что и идея о его избранности, о том, что он может изгибать реальность, пока воплощает сюжет предначертанного – это просто плод его воображения, попытка утешить себя… Теперь и загадочная встреча в туннеле между Боровицкой и Полянкой больше не казалась ему чудом. Газ? Газ.
Он сидел на скамейке у дверей и даже не вслушивался в отдалённые голоса споривших членов Совета. Мимо ходили люди, проезжали дрезины и мотовозы, минута за минутой шло время, а он сидел и думал. Существовала ли его миссия на самом деле, или он сам выдумал её? Что ему делать теперь? Куда ему теперь идти?
Его кто-то тронул за плечо. Это был офицер, который вёл записи во время его рассказа.
- Члены Совета сообщают вам, что Полис не в состоянии ничем помочь вашей станции. Они благодарят вас за подробный отчёт о ситуации в метрополитене. Вы свободны.
Вот и всё. Полис не может ничем помочь. Всё зря. Он сделал всё, что смог, но это ничего не изменило. Ему оставалось только вернуться на ВДНХ и встать плечом к плечу с теми, кто ещё держал там оборону. Артём тяжело поднялся со скамьи и побрёл сам не зная куда.
Когда он почти дошёл уже до перехода на Боровицкую, сзади послышался негромкий кашель. Артём обернулся и увидел брамина, присутствовавшего на Совете – того самого, что сидел по правую руку от старешины.
- Постойте, молодой человек... Мне кажется, нам с вами нужно обсудить кое-что... В приватном порядке, - вежливо улыбаясь, обратился он к нему. – Если Совет не в состоянии ничего для вас сделать, то, может, ваш покорный слуга окажется полезнее.
Он ухватил Артёма под локоть и увлёк его за собой в одно из кирпичных жилищ в арках. Окна здесь не было, электрическая лампочка не горела, и только тлела на столе свеча, бросая отсветы на лица нескольких сидевших за столом людей. Рассмотреть их как следует Артём не успел, потому что приведший его брамин поспешно задул свечу, и комната погрузилась в темноту.
- Правда ли то, что ты рассказывал о Полянке на заседании Совета? – раздался сиплый голос.
- Да, - твёрдо ответил Артём.
- Знаешь ли ты, как зовётся Полянка среди нас, браминов? Станция судьбы. Пусть кшатрии считают, что это газ наводит морок, мы не против. Мы не станем излечивать от слепоты недавнего врага. Мы верим, что на этой станции люди встречаются с посланниками Провидения. Большинству из них Провидению сказать нечего, и они просто проходят через пустую заброшенную станцию. Но те, кто кого-то встретил на Полянке, должны отнестись к этой встрече со всем вниманием, и на всю жизнь запомнить то, что ему там было сказано. Ты помнишь это?
- Забыл, - соврал Артём, не доверяя особенно этим людям, напоминавшим ему членов какой-то секты.