- Ты про Раменки говорил, - вспомнил его напарник, - что их разбомбили, и я подумал: вот сколько здесь уже служу, никто мне про Кремль сказать не может: как же так вышло, что он целым остался? Почему его не тронули? Вот уж там должны быть бункеры так бункеры...
- Кто тебе сказал, что не тронули? Ещё как тронули! – заверил его тот. – Его просто разрушать не хотели, потому что памятник архитектуры, ну заодно и новые разработки на нём испытали. Вот и получили мы... Уж лучше бы они его мегатоннами сразу стёрли, - он сплюнул на землю и замолчал.
Артём сидел тихонько, стараясь не отвлекать ветерана от воспоминаний. Редко когда ему удавалось услышать столько подробностей о том, как это происходило. Но пожилой караульный замолчал, задумавшись о чём-то своём, и в конце концов он, подождав, решился задать вопрос, который его и раньше уже занимал:
- А ведь в других городах тоже метро есть? Ну было, по крайней мере, я слышал. Неужели больше нигде людей не осталось? Вы когда связистом работали, никаких сигналов не принимали?
- Нет, ничего не было. Но ты, парень, прав, в Питере, к примеру, должны были люди спастись, у них станции в метрополитене глубоко залегали, некоторые ещё даже глубже, чем у нас тут. И устроено было так же. Помню, я туда ездил, когда молодой ещё был. У них там на одной линии выходов на пути не было, а стояли такие здоровенные железные ворота. Поезд приедет – и створки и у них вместе с дверями поезда открываются. Меня это очень тогда удивило, помню. Сколько не спрашивал – никто толком объяснить не мог, зачем оно так устроено. Один говорит – чтобы от наводнения защищало, другой – при строительстве на отделке сэкономили. А потом познакомился с метростроевцем одним, и он мне рассказал, что они пока эту линию строили, у них половину строительной бригады кто-то сожрал, да и в других бригадах тоже самое творилось. Только кости находили обглоданные и инструменты. Населению, понятное дело, ничего не сообщили, но двери эти чугунные по всей линии поставили, от греха подальше. А ведь это ещё когда было... Что уж там от радиации началось, и представить себе трудно.
Разговор оборвался: к заставе подошёл Мельник и с ним ещё один человек – невысокий и кряжистый, с массивной челюстью, обросшей короткой бородой, и глубоко посаженными глазами. Оба были уже в защитных костюмах и с большими рюкзаками за плечами. Мельник молча осмотрел Артёма и поставил ему под ноги большую чёрную сумку, и жестом указал ему на армейскую палатку.
Артём скользнул внутрь и, расстегнув молнию на сумке, достал из неё чёрный комбинезон вроде тех, что были на Мельнике и его напарнике, необычный противогаз с широким обзорным стеклом и двумя фильтрами по бокам, высокие шнурованные ботинки и, главное – новый автомат Калашникова с лазерным целеуказателем и складным металлическим прикладом. Это было оружие совершенно особенное, похожее Артём видел только у элитных подразделений Ганзы, патрулировавших линию на мотовозах. На дне лежал длинный фонарь и круглый шлем, обтянутый снаружи тканью.
Он не успел ещё переодеться, когда полог палатки приподнялся, и в неё пробрался брамин Данила. В руках у него была точно такая же безразмерная сумка на молнии. Оба изумлённо уставились друг на друга. Первым что к чему сообразил Артём.
- Наверх идёшь? Нас сопровождать? Искать то – не знаю что? – ехидно спросил он.
- Я-то знаю, - огрызнулся Данила, - а вот как ты это искать собираешься, понятия не имею.
- Я тоже, - признался Артём. – Мне сказали, потом объяснят... Вот, жду.