- Точно, - подтвердил заросший Сергеич и зачем-то перекрестился.
- Так они ведь туннели охраняют? – уточнил Мельник.
- Каждый день дозоры стоят, - кивнул усатый.
- И хоть раз поймали кого-нибудь? Или видели? – выспрашивал сталкер.
- А нам почём знать? – развёл руками тот. – Я не слышал. Да там и ловить-то некого.
- А что местные про это говорят? – не отступал Мельник.
Долговязый на это вообще ничего не ответил, только махнул обречённо рукой, зато Сергеич оглянулся зачем-то назад и громким шёпотом сказал:
- Город мёртвых...- и тут же снова принялся креститься.
Артём хотел было рассмеяться – слишком много он уже слышал историй, басен, легенд и теорий про то, где именно обретаются в метро мёртвые. И души в трубах по стенам туннелей, и врата в ад, которые копают на одной из станций... теперь вот Город мёртвых на Парке Победы. Но призрачный сквозняк заставил Артёма подавиться смехом, и несмотря на тёплую одежду его прохватил озноб. Хуже всего было то, что Мельник умолк и прекратил все расспросы, хотя Артём надеялся, что тот просто пренебрежительно отмахнётся от такой нелепой мысли.
Весь остаток пути они прошли молча, каждый погружённый в свои мысли. До самой Киевской туннель оказался совершенно спокойным, пустым, сухим и чистым, но вопреки всему тяжёлое, давящее ощущение того, что впереди ждёт что-то нехорошее, сгущалось с каждым шагом.
Как только они ступили на станцию, оно нахлынуло, словно прорвавшиеся грунтовые воды - такое же неудержимое, такое же мутное и ледяное. Здесь безраздельно правил страх, и видно это было с первого взгляда. Та ли это «солнечная Киевская», про которую ему говорил кавказец, сидевший с ним в одной клетке в фашистском плену? Или он имел в виду станцию с тем же именем, расположенную на Филёвской ветке?
Сказать, что станция была заброшена, и что все её обитатели бежали с неё, было нельзя. Народу здесь было довольно много, но создавалось впечатление, что Киевская не принадлежит её жителям. Все они старались держаться кучками, палатки лепились к стенам и друг к другу в центре зала. Необходимая по правилам противопожарной безопасности дистанция нигде соблюдена не была – наверное, живущим в этих палатках людям приходилось остерегаться чего-то куда более серьёзного, чем огонь. Проходящие мимо сразу же отводили глаза, когда Артём смотрел им в лицо, а у тех, кто не успевал это сделать, его встречал загнанный взгляд.
Платформа, зажатая между двумя рядами низких круглых арок, с одной стороны несколькими эскалаторами уходила вниз, с другой чуть приподнималась невысокой лестницей и открывала боковой переход на другую станцию. В нескольких местах тлели угли и полз дразнящий запах жареного мяса, где-то плакал ребёнок. Пусть она и находилась на пороге вымышленного перепуганными челноками Города мёртвых, сама-то Киевская была вполне живая.
Скомканно попрощавшись, челноки исчезли в переходе на другую линию. Мельник, хозяйски оглядевшись по сторонам, решительно зашагал в сторону одного из переходов. Здесь он бывал регулярно, это было видно сразу. Артём не мог приложить ума, зачем сталкер так подробно выспрашивал у челноков о положении на станции. Надеялся, что в их байки вплетётся случайно намёк на истинное положение вещей? Пытался вычислить возможных шпионов?
Через секунду они остановились у входа в служебные помещения. Дверь здесь была выбита, но снаружи стоял охранник. Начальство, догадался Артём.
Навстречу сталкеру вышел гладко выбритый пожилой мужчина, с аккуратно зачёсанными волосами. На нём была старая синяя форма работника метрополитена, застиранная и выцветшая, но удивительно чистая. Непонятно было, как он умудряется так следить за собой на этой станции. Человек отдал Мельнику честь, почему-то приложив к виску всего два пальца, и не всерьёз, как это делали дозорные в туннеле, а карикатурно. Его глаза насмешливо щурились.
- День добрый, - сказал он приятным глубоким голосом.
- Здравия желаю, - отозвался сталкер и улыбнулся.
Через десять минут они сидели в тёплой комнате и пили непременный грибной чай. На сей раз Артёма не выставили наружу, как он ожидал, а позволили присутствовать при обсуждении серьёзных дел. К сожалению, из беседы сталкера и начальника станции, которого тот называл Аркадием Семёновичем, он всё равно ничего не понял. Сначала Мельник спросил про какого-то Третьяка, затем принялся выяснять, нет ли изменений в туннелях. Начальник сообщил, что Третьяк ушёл по своим делам, но вернуться должен совсем скоро, и предложил подождать его. Затем они углубились в детали каких-то соглашений, так что Артём скоро совсем утратил нить разговора. Он просто сидел, тянул горячий чай, грибной дух которого напоминал ему о родной станции, и осматривался вокруг. Здесь было видно, что когда-то станция жила богаче и спокойнее: стены комнаты были завешены побитыми молью, но сохранившими свой рисунок коврами, в нескольких местах прямо поверх ковров были приколоты карандашные наброски туннельных разветвлений в широких позолоченных рамах, а стол, за которым они сидели, выглядел совершенно антикварно, и Артём даже не мог себе представить, сколько сталкеров потребовалось, чтобы стащить его вниз из чьей-то пустой квартиры, и сколько хозяева станции согласились за него заплатить. На одной из стен висела потемневшая от времени сабля, а рядом – доисторического вида пистолет, явно непригодный к стрельбе. В дальнем конце комнаты на шифоньере стоял огромный белый череп, принадлежащий неизвестному существу.
- Да нет там ничего, в туннелях этих, - отрицательно покачал головой Аркадий Семёнович. - Так уж караулим, чтобы людям спокойней было. Ты ведь сам там бывал, прекрасно знаешь, что оба перегона метрах в трёхстах от станции завалены. Неоткуда там чему-то взяться. Суеверия это.
- Но люди ведь пропадают? – нахмурился Мельник.
- Пропадают, - согласился начальник. – Но как знать, куда. Я думаю, страшно, вот и бегут. На переходах у нас кордонов нет, а там, - он махнул рукой в сторону переходов, - целый город. Есть, куда податься. И на Кольцо, и на Филёвскую. Ганза, говорят, сейчас с нашей станции пускает людей.