- Мертвецки, - еле выговорил Артём. – До завтра его лучше не трогать, - и, покачиваясь, побрёл к своей палатке.
Дорогу к своей палатке ему пришлось поискать. Пару раз он пытался забраться в чужие жилища, и только освежающе грубая мужская брань и истошные женские визги помогали ему понять, что и на этот раз угадать не удалось. Самогон оказался коварнее, чем дешёвая брага, и в полную силу начинал действовать только теперь. Арки и колонны плыли перед глазами. В довершение всего, его начало мутить. В обычное время, может быть, кто-нибудь и помог бы Артёму добраться до гостевой палатки, но сейчас станция была совершенно пуста. Даже посты у выходов из туннелей, наверное, были покинуты.
На всю станцию ночью оставалось три-четыре тусклых лампочки, и за исключением световых пятен в тех местах, над которыми они свисали с потолка, вся платформа была погружена в полумрак. Когда Артём останавливался и присматривался повнимательнее, ему начинало чудиться, что сумрак чем-то заполнен и тихо шевелится. Не поверив своим глазам, он с любопытством и храбростью пьяного побрёл в сторону одного особенно подозрительного места – неподалёку от перехода на Филёвскую линию, у одной из арок. Движения сгустков темноты там были не плавные, как в других углах, а резкие и словно осознанные.
- Эй! Кто там?! – приблизившись на расстояние шагов в пятнадцать, выкрикнул он.
Никто не ответил, но ему показалось, что из общего тёмного пятна медленно выделилась продолговатая тень. Она почти сливалась с сумраком, но в Артёме росла уверенность, что из темноты на него кто-то смотрит. Он качнулся, но устоял и сделал ещё шаг.
Тень резко уменьшилась в размерах, словно съёжилась, и скользнула вперёд. В нос ударил резкий тошнотворный запах, и Артём отшатнулся. Чем это пахло? Перед глазами встала картина, увиденная им в туннеле на подступах к Четвёртому Рейху: наваленные друг на друга трупы со скрученными за спиной руками. Запах разложения?
В этот миг с дьявольской скоростью, словно распрямилась скрученная пружина, тень метнулась к нему. На секунду перед глазами мелькнуло лицо - бледное, с глубоко запавшими глазами, покрытое странными пятнами.
- Мертвец! – прохрипел Артём.
Потом его голова раскололась на тысячи частей, потолок заплясал и перевернулся, и всё угасло. Выныривая и погружаясь в ватную тишину, раздавались чьи-то голоса, вспыхивали и исчезали какие-то видения.
- ...мне мама не разрешит, она беспокоиться будет, - говорил неподалёку ребёнок. – Сегодня точно нельзя, она весь вечер плакала. Нет, я не боюсь, ты не страшный, и поёшь красиво. Просто не хочу, чтобы мама опять плакала. Не обижайся! Ну разве что ненадолго... До утра вернёмся?
- ...время не ждёт. Время не ждёт, - повторял низкий мужской голос. - Времени в обрез. Они уже близко. Вставай, не лежи, вставай! Если потерять надежду, если дрогнуть, капитулировать, твоё место быстро займут другие. Я продолжаю бороться. Ты тоже должен. Вставай! Ты не понимаешь...
- ...это ещё кто? К начальнику? В гостевую? Ну конечно, один понесу! Давай, тоже помогай... Хотя бы за ноги возьми. Тяжёлый... Что там у него в карманах бренчит, интересно? Да ладно, шучу я. Всё, донесли. Да не буду, не буду. Ухожу...
Полог палатки резко отодвинулся, в лицо ударил луч фонаря.
- Ты Артём? – лица вошедшего было не разглядеть, но голос звучал молодо.
Артём резко вскочил с лежанки, но голова тут же закружилась, и его начало тошнить. В затылке пульсировала тупая боль, а каждое прикосновение к нему обжигало и оглушало. Волосы там склеились, наверное, от засохшей крови. Что с ним произошло?
- Зайти можно? – спросил его пришедший и, не дожидаясь разрешения, шагнул в палатку, задёрнув за собой полог.
Он сунул Артёму в руку крошечный металлический предмет. Включив наконец свой собственный фонарь, Артём рассмотрел его. Это была автоматная гильза, превращённая в завинчивающуюся капсулу – точно такая же, как та, что ему когда-то вручил Хантер. Не веря своим глазам, Артём попытался открыть крышку, но она скользила во вспотевших от волнения ладонях. Наконец на свет выпал крошечный кусок бумаги. Неужели послание от Хантера?
«Непредвиденные осложнения. Выход в Д-6 заблокирован. Третьяк убит. Жди меня, никуда не уходи. Потребуется время на организацию. Постараюсь вернуться как можно скорее. Мельников»
Артём перечитал записку ещё раз, силясь разобраться в её содержании. Третьяк убит? Выход в Метро-2 блокирован? Но ведь это означает, что все их планы и вся их надежда, пусть даже призрачная, рассыпаются в прах! Он непонимающе взглянул на посланника.
- Мельник приказал оставаться здесь, и ждать его, - подтвердил тот. - Третьяк мёртв. Убили. Мельник сказал, отравленной иглой. Кто это сделал, неизвестно. Он теперь мобилизацию будет проводить. Всё, мне пора. Ответ будет?
Артём подумал, о чём он может написать сталкеру. Что делать? На что теперь надеяться? Можно ли бросить всё и вернуться на ВДНХ, чтобы в последние минуты быть там с близкими людьми? Он помотал головой. Посланник молча развернулся и вышел наружу.
Артём опустился обратно на лежанку и задумался. Идти ему сейчас было просто некуда. Без паспорта и без сопровождающего он не мог ни выйти на Кольцо, ни вернуться на Смоленскую. Оставалось надеяться, что Аркадий Семёнович будет и в ближайшие дни так же гостеприимен, как вчера.
На Киевской стоял «день». Лампочек горело вдвое больше, а рядом со служебными помещениями, где размещалась квартира начальника станции, сияла ещё и ртутная трубка лампы дневного света. Морщась от боли в голове, Артём добрёл до квартиры. Охранник жестом остановил его на входе. Изнутри доносился шум. Несколько мужчин разговаривали на повышенных тонах.
- Начальник занят, - объявил караульный. – Хочешь, жди.
Через несколько минут из помещения пулей вылетел Антон, командир дозора, в который Артём ходил накануне. За ним на порог выбежал и хозяин. Хотя его волосы были снова аккуратно расчёсаны, под глазами набухли мешки, а лицо заметно опухло и покрылось серебристой щетиной. Артём потёр щёки и подумал, что и сам после вчерашнего, наверное, выглядит немногим лучше.