Глазами «черепахи» служили двое первых бойцов, у которых были особые приборы ночного видения: они крепились прямо на шлем, так что руки оставались не заняты. По команде отряд пригнулся, прикрывая щитами ноги, и стремительно двинулся вперёд.
Зажатый между бойцами, Артём тащил за руку не поспевавшего за ним Олега. Ему ничего не было видно, и о происходившем он мог судить только по отрывистым переговорам остальных.
- Трое справа... женщины, ребёнок.
- Слева! В арке, в арке! Стреляют! – о железо щита зазвенели иглы.
- Снимай их! – послышались ответные автоматные хлопки.
- Один есть... Двое есть... Двигаемся, двигаемся!
- Сзади! Ломов! – снова выстрелы.
- Куда, куда? Там не пройти!
- Вперёд, я сказал! Заложника держи!
- Чёрт, прямо рядом с глазами пролетело...
- Стой! Стой! Стоять!
- Что там?
- Всё блокировано! Там их человек сорок! Баррикады!
- Далеко?
- Двадцать метров до них. Не стреляют.
- С боков заходят!
- Когда они успели баррикады построить?!
На щиты обрушился настоящий град игл. По сигналу все опустились на одно колено, так что теперь броня закрывала их целиком. Артём пригнулся, прикрывая мальчика. Носилки с Антоном поставили на пол, и теперь стрелков стало вдвое больше.
- Не отвечать! Не отвечать! Ждём...
- В сапог попало...
- Готовь свет... На счёт три – фонари и огонь. У кого ПНВ – выбирайте цели сейчас... Раз...
- Как лупят...
- Два! Три!
Одновременно зажглись несколько мощных фонарей и заработали автоматы. Где-то впереди послышались крики и стоны умирающих. Потом стрельба неожиданно прекратилась. Артём прислушался.
- Вон, вон, с белым флагом... Сдаются, что ли?
- Прекратить огонь! Говорить будем. Заложника выставьте!
- Стой, падла, куда! Держу, держу! Шустрый старикан...
- У нас ваш жрец! Дайте нам уйти! Дайте нам вернуться в туннель! Повторяю, дайте нам уйти! – громко выкрикнул Мельник.
- Ну что там? Что там?
- Ноль реакции. Молчат.
- Да они вообще нас понимают?
- Ну-ка, посветите мне на него получше...
- Дайте глянуть...
Потом переговоры оборвались. Бойцы словно погрузились в раздумье – сначала те, что стояли впереди, потом затихли и прикрывавшие тыл. Наступила напряжённая, нехорошая тишина.
- Что там? – спросил Артём тревожно.
Ему никто не ответил. Люди перестали даже шевелиться. Артём почувствовал, как мальчик сжал его ладонь своей вспотевшей от волнения ручонкой. Его трясло.
- Я чувствую... Он на них смотрит... – сказал он тихо.
- Заложника отпустить, - произнёс вдруг Мельник.
- Отпустить заложника, - повторил другой боец.
Тогда Артём, не выдержав, разогнулся и посмотрел поверх щитов и шлемов – вперёд, где в десяти шагах от них, в пересечении трёх ослепительных белых лучей стоял, не жмурясь и не прикрываясь руками, высокий сгорбленный человек с белой тряпкой в вытянутой узловатой руке. С этого расстояния лицо человека было видно очень хорошо... Слишком хорошо. Это было существо, похожее на Вартана, который допрашивал его несколько часов назад. Артём юркнул за щиты и привёл свой автомат в боевую готовность.
Сцена, которую он только что видел, всё ещё стояла перед его глазами. Одновременно жуткая и завораживающая, она вдруг на миг напомнила ему о старой книжке «Сказки и мифы древней Греции», которую он любил рассматривать, когда был маленьким. Одна из легенд рассказывала о чудовищном создании в получеловеческом обличии, взгляд которого превратил в камень многих отважных воинов.
Он перевёл дух, собрал всю волю в кулак и, запретив себе смотреть гипнотизёру в лицо, выскочил, словно чёртик на пружине, и спустил курок. После странного, бесшумного боя, который вели между собой противники, вооружённые автоматами с глушителями и плевательными трубками, очередь «калашникова», казалось, сотрясла своды станции.
Хотя Артём был уверен, что промахнуться с такого расстояния невозможно, случилось то, чего он боялся больше всего: непостижимым образом это создание угадало его движение, и как только голова Артёма появилась над щитами, взгляд угодил в ловушку его мёртвых глаз. Он успел нажать на спусковой крючок, но невидимая рука плавно отвела ствол в сторону. Почти вся очередь ушла мимо, и только одна пуля впилась существу в плечо. Оно издал режущий ухо гортанный звук и одним неуловимым движением кануло во тьму.
Есть несколько секунд, подумал Артём. Всего несколько секунд. Когда отряд Мельника прорывался на Парк Победы, на его стороне был элемент неожиданности. Но теперь, когда дикари организовали оборону и выставили своих нелюдей, шанса преодолеть созданный ими заслон, кажется, не было. Единственным выходом оставалось бегство другим путём. В голове промелькнуло, как тюремщик обмолвился о том, что со станции в неизвестном направлении уходили туннели, которых не было на карте метро.
- Здесь другие туннели есть? – спросил он у Олега.
- Там ещё одна станция, за переходом, такая же как эта, как будто отражение в зеркале, - мальчик махнул рукой. – Мы там играли. Там ещё туннели, как здесь, но нам сказали, туда ходить нельзя.
- Отступаем! К переходу! – стараясь занизить голос и подделать его под командный бас Мельника, заорал Артём.
- Какого чёрта?! – недовольно прорычал сталкер.
Он, кажется, приходил в себя. Артём схватил его за плечо.
- Скорее, у них там какая-то тварь, которая гипнотизирует, - затараторил он. – Нам этот заслон не прорвать! Там другой выход есть, за переходом!
- Верно, она же двойная, эта станция... Отходим! – принял решение сталкер. – Держите баррикаду! Назад! Шагом, шагом!
Бойцы медленно, словно нехотя, зашевелились. Подстёгивая их новыми приказами, Мельник сумел заставить отряд перестроиться и начать отступление прежде, чем из темноты в них полетели новые иглы. Когда они ступили на ступени перехода на вторую половину станции, один из членов отряда, шедший последним, вскрикнул и схватился за голень. Он ещё переступал деревенеющими ногами несколько секунд, Артём видел это в отсветах фонаря. Но потом всё тело раненого свела чудовищная судорога, его перекрутило, словно отжатую после стирки тряпку, и он упал на землю. Отряд остановился. Под прикрытием щитов двое свободных бойцов бросились поднимать своего товарища с земли, но всё было кончено. Его тело прямо на глазах посинело, а на губах выступила пена. Артём уже знал, что это означает, как знал это, похоже, и Мельник.