- Возьми его щит, шлем и автомат! Быстро! – приказал он Артёму. – Отходим, отходим! – закричал он остальным.
Титановый шлем был перепачкан пеной агонии, и снимать его пришлось бы через голову мёртвого. Артём так не смог заставить себя это сделать. Ограничившись автоматом и щитом, он дал круговую очередь, надеясь отпугнуть растворившихся в темноте убийц, занял своё место в хвосте построения, укрылся щитом и двинулся вслед за остальными.
Сейчас они почти бежали. Потом кто-то бросил далеко вперёд дымовую шашку, и, воспользовавшись неразберихой, отряд начал спускаться на пути. Удивлённо вскрикнул и упал на землю ещё один боец. Носилки с раненым Антоном теперь нести теперь пришлось только троим. Показываться из-за щита Артём так и не решился и несколько раз стрелял назад наугад. Потом произошло что-то странное: в них больше не летели иглы, хотя, судя по шелесту шагов и голосов вокруг, преследование не прекратилось. Набравшись храбрости, Артём выглянул наружу.
Отряд находился в десятке метров от входа в туннель. Первые бойцы уже шагнули внутрь, двое, развернувшись, обшаривали лучами подступы и прикрывали остальных. Но потребности в прикрытии не было: дикари, кажется, не собирались следовать за ними в туннели. Столпившись полукругом, опустив плевательные трубки и прикрываясь руками от слепящего света фонарей, они молча чего-то ждали.
- Враги Великого червя, слушайте!
Из толпы выступил вперёд тот самый бородатый вождь, который отдавал распоряжения во время допроса.
- Враги идут в священные ходы Великого червя. Добрые люди не идут за вами. Сегодня туда идти запрет. Большая опасность. Смерть, проклятие. Пусть враги отдают старого жреца и уходят.
- Не отпускать, не слушать их, - немедленно распорядился Мельник. – Отходим.
Они осторожно продолжили движение. Артём и ещё несколько бойцов, которые шли последними, отступали, пятясь назад и не спуская остающуюся позади станцию с прицела. Сначала за ними действительно никто не шёл. Со станции доносились голоса: кто-то спорил, сперва негромко, потом – перейдя на крик.
- Дрон не может! Дрон должен идти! За учителем!
- Запрет идти! Стоять! Стоять!
Чёрная фигура метнулась из темноты в лучи фонарей с такой скоростью, что попасть по ней было совершенно невозможно. Вслед за ней вдалеке показались и другие. Не успевая поймать в прицел первого дикаря, один из бойцов швырнул что-то вперёд.
- Ложись! Граната!
Артём кинулся на шпалы лицом вниз, прикрывая руками голову, и раскрыл рот, как его учил отчим. Невообразимый грохот и оглушительная сила взрывной волны ударили по ушам, прижали его к земле. Ещё несколько минут он лежал, открывая и закрывая глаза, пытаясь прийти в себя. В голове звенело, перед глазами кружились цветные пятна. Первым звуком, который дошёл до его сознания, были неуклюжие, бесконечно повторяющиеся слова:
- Нет, нет, не стреляй, не стреляй, не стреляй, у Дрона нет оружия, не стреляй!
Он оторвал голову и осмотрелся. В перекрестье лучей, высоко подняв руки, стоял тот самый дикарь, что охранял их, пока они сидели в обезьяннике. Двое бойцов держали его на прицеле, ожидая приказов, остальные поднимались с земли и отряхивались. В воздухе висела тяжёлая каменная пыль, со стороны станции полз едкий дым.
- Что, рухнуло? – спросил кто-то.
- От одной гранаты... На соплях всё метро держится...
- Ну, зато уже не сунутся. Пока завал разберут...
- Этого связать и с собой. Уходим, времени нет, неизвестно, когда они там опомнятся, - отдал приказ подошедший Мельник.
Привал они сделали только через час. За это время туннель несколько раз раздваивался, и сталкер, шагавший впереди, делал выбор между ответвлениями. В одном месте в стенах виднелись огромные чугунные петли, когда-то, наверное, нёсшие на себе мощные ставни. Рядом с ними валялись обломки гермозатвора. Кроме этого, ничего интересного не попадалось: туннель был совершенно пуст, чёрен и безжизнен.
Шли медленно: у пленного старика заплетались ноги и несколько раз он, споткнувшись, падал на землю. Дрон шагал нехотя и всё время бормотал себе под нос что-то про запрет и проклятия, пока ему тоже не заткнули кляпом рот.
Когда сталкер разрешил наконец остановиться и разослал часовых с приборами ночного видения на пятьдесят метров в обе стороны, обессиленный жрец рухнул на пол. Дикарь, умоляюще мыча сквозь тряпку, добился того, чтобы конвоиры подвели его к старику и, опустившись перед ним на колени, скованными руками погладил его по голове.
Маленький Олег бросился к носилкам, на которых лежал его отец, и заплакал. Паралич у Антона прошёл, но он впал в забытье – так же, как и в первый раз. Сталкер тем временем поманил Артёма в сторонку. Тот больше не мог сдерживать любопытства.
- Как вы нас нашли? Я ведь уже думал, всё, съедят, – признался он Мельнику.
- Да что вас искать было? Вы дрезину прямо под люком оставили. Дозорные её через полчаса заметили, когда Антона к чаю не дождались. Просто сами туда не отважились соваться. Охрану выставили, начальнику доложили. Ведь ты меня совсем чуть-чуть не дождался. Потом я ещё к Смоленской ушёл, на базу, за подкреплениями. По тревоге собирались, но всё-таки. На всё время нужно. Пока ещё экипироваться... Я только на Маяковской начал понимать, что к чему. Там похоже было – тоже обваленный боковой туннель, мы с Третьяком там разделились – по карте искали, где вход может быть. Метров на пятьдесят разошлись. Он, наверное, ближе ко входу подобрался. Всего на три минуты отошёл, кричу ему – он не отзывается. Подбегаю – лежит весь синий, вспух, губы этой дрянью обмётаны, пена... Тут уж было не до поисков. За ноги его взял и на станцию. Пока тащил, вспомнил Семёныча и его историю с отравленным часовым. Посветил на Третьяка – точно, игла в ноге. Тут у меня всё и начало становиться на места. Отправил тебе поскорее гонца, чтобы ты оставался на станции, дела уладил, и сам вернулся. Но не успел.