Шагнуть внуть Артём так и не осмелился. Как завороженный, он стоял, уставившись в пустой квадрат в конце коридора и слушая... Пока неожиданно рёв не усилился многократно, и тогда в проёме с другой стороны коридора не показалось в ярком луче фонаря что-то смутное, неимоверно огромное, неудержимо несущееся вперёд, мимо открытого прохода – и дальше.
Артём отпрянул, захлопнул дверь и бросился догонять отряд.
Глава 18
Они уже успели заметить его пропажу и остановились. Белый луч беспокойно шнырял по туннелю, и попав в него, Артём на всякий случай поднял вверх руки и крикнул:
- Это я! Не стреляйте!
Слепящий свет милостиво погас. Артём заспешил вперёд, готовясь к тому, что ему сейчас устроят выволочку. Но когда он добрался до остальных, Мельник только спросил его негромко:
- Ничего сейчас не слышал?
Артём молча кивнул. Ему не хотелось говорить о том, что он только что видел, к тому же у него не было уверенности, что ему всё это не почудилось. С некоторых пор он привык к тому, что в метро к своим ощущениям надо относиться осторожно.
Что он видел? Разум говорил, что так мог выглядеть проносящийся мимо поезд метро, но это было полностью исключено: в метро не было уже десятки лет того количества электроэнергии, которое было бы необходимо для его движения. Вторая возможность была ещё более невероятна. Артём вспомнил про предостережения дикарей насчёт священных ходов Великого червя и про то, что нынешний день является запретным. Ничего другого в голову не приходило.
- Ведь поезда больше не ходят, правда? – спросил он сталкера на всякий случай.
Тот посмотрел на него как на сумасшедшего.
- Какие ещё поезда? Они тогда как остановились, так ни разу больше и не двигались, пока их по частям не растащили. Ты про эти звуки, что ли? Это подземные воды, думаю. Тут река же рядом совсем. Мы под ней прошли. Ладно, пойдём, ещё неизвестно, как отсюда выбираться.
Под его внимательным взглядом настаивать Артёму совсем не хотелось. А так как вторая его гипотеза была ещё безумней, он предпочёл замолчать и больше не возвращаться к этой теме.
Река, наверное, и вправду была неподалёку. Мрачное безмолвие туннеля здесь разбавляли неприятные звуки: капающая вода, журчание тонких чёрных ручейков по краям рельс. Стены и своды влажно поблескивали, их покрывал белёсый налёт плесени, тут и там встречались лужи. Воды в туннелях Артём привык бояться, и чувствовал он себя в этом перегоне совсем неуютно. Влага просачивалась в заброшенные и забытые человеком места: без ремонта и вечной борьбы с грунтовыми водами некоторые перегоны в метро давали течь. Отчим даже рассказывал ему о затопленных туннелях и станциях. Лишь по счастью они лежали довольно низко или находились на отшибе, так что на всю ветку напасть не распространялась. Поэтому мелкие капли на стенах Артёму казались предсмертной испариной брошенного умирать человека.
Впрочем, чем дальше они продвигались, тем суше становилось вокруг. Постепенно ручейки иссякли, плесень на стенах стала попадаться всё реже, а воздух стал чуть легче. Туннель спускался вниз и оставался всё таким же пустым, и это не могло не настораживать. В который раз уже Артём вспоминал слова Бурбона, что пустой перегон – страшнее всего. Остальные, кажется, тоже это понимали и всё чаще нервно оборачивались назад, натыкаясь на идущего последним Артёма, и, встретившись с ним глазами, поспешно отворачивались .
Они всё время шли прямо, игнорируя отрезанные решётками боковые ответвления и виднеющиеся в стенах толстые чугунные двери с колёсами запоров. Только сейчас Артёму становилось ясно, каких же невообразимых размеров был лабиринт, вырытый десятками поколений в земляной толще под городом его обитателями. Метро, оказывается, было всего лишь частью сплетённой из бесчисленных ходов и коридоров гигантской паутины, раскинувшейся в глубине.
Некоторые из дверей, мимо которых шёл отряд, были открыты, и луч фонаря на секунды возвращал в бытие призраки брошенных комнат, ржавых двухярусных кроватей, загибающихся за угол коридоров с выкрашенными в серый и белый цвета стенами. Нигде не было ни следа людей, ни одной брошенной вещи. Однако даже увидеть сейчас на полу чьи-нибудь истлевшие останки Артёму сейчас было бы не так жутко.
Казалось, их марш-бросок продолжался бесконечно. Старик шёл всё медленнее, он просто выбивался из сил, и ни тычки в спину, ни матерная брань конвоиров уже не могли заставить его ускорить шаг. Привалов отряд не делал, и самая долгая остановка продолжалась полминуты – ровно столько, сколько требовалось, чтобы сменить руки бойцам, которые тащили носилки с Антоном. Его сын держался на удивление стойко. И хотя было заметно, что Олег уже устал, он ни разу не пожаловался, а только упорно сопел, стараясь идти наравне со всеми.
Впереди оживлённо заговорили. Выглянув из-за широких спин, Артём понял, в чём было дело. Они вступали на новую станцию. Выглядела она почти так же, как и предыдущая: низкие своды, слоноподобные колонны, крашенные масляной краской бетонные стены, отсутствие каких-либо декоративных элементов. Платформа была необычно широкая, и что находилось с другой её стороны, толком разглядеть не получалось. На беглый взгляд, в ожидании поезда здесь могли бы разместиться не меньше двух тысяч человек. Но и здесь не было ни души, а последний поезд отправился в неизвестный пункт назначения так давно, что рельсы покрылись чёрной ржавчиной, а прогнившие шпалы поросли мхом. Составленное из литых бронзовых букв название станции заставило Артёма вздрогнуть. Это было то самое загадочное слово «Генштаб». Он сразу вспомнил и о военных в Полисе, и о мёртвых огоньках, блуждающих в сквере у развороченных стен здания Министерства обороны.
Мельник поднял руку в перчатке вверх. Отряд мгновенно замер.
- Ульман, за мной, - бросил он и легко взобрался на платформу.