- Знаешь, куда ты попал?
«Он точно тупой, конечно он знал куда попал. Даже по перовым впечатлениям можно понять, что это за место и какой прием его здесь ждет»
- Да пошел ты...
Удар, еще один удар. Голова закружилась, и комната поплыла в диком танце. Свет стал меркнуть и он понял, что теряет сознание.
«Это к лучшему» подумал он и отключился...
2 день в аду...
«Ветер. Свежий ветер. Как давно он не ощущал дуновения ветра на своем лице. Как давно он не чувствовал прикосновения солнца, такого теплого, чистого и светлого. Он зажмурил глаза от ярких красок. Бескрайнее голубое небо, зеленая листва на деревьях.
«Неужели это рай» подумал он, пытаясь не спугнуть этот сон. Это не может быть реальностью, это всего лишь сон. Очень реалистичный сон.
«Сколько мне было, когда это случилось? Четыре. Нет пять. Точно мне было пять. А сейчас мне сколько? Двадцать пять. Точно меня сейчас двадцать пять.
Двадцать лет назад он в последний раз видел солнце, в последний раз ощущал ветер на своей коже.
Хотя. Он уже давно забыл тот иной мир. Мир без борьбы. Мир без страданий.
Сны, они возвращают нас в прошлое, вскрывают в нас гнойники, в которых мы старательно пытаемся спрятать наше прошлое.
Он смотрел на проезжающие мимо машины. Неразрешенные дома
«Это был прекрасный дивный мир, а теперь...Да что теперь. Все давно закончилось, счастливая жизнь осталась в прошлом. Машины, дома, телефоны. Все это теперь лишь напоминание о том, что когда-то мы жили, а не существовали.
Хотя в его понимание жизнь это и есть - существование. В его понимание жизнь это борьба за место под солнцем. Борьба с мутантами, людьми, с самим собой, в конце концов. Для него не было той жизни. Он просто ее не помнил... Да и не хотел помнить. Зачем ему это все.
Он видел, с какой грустью вспоминают старики о той жизни. Как по морщинистым щекам текут слезы.
Его поколение не знало той жизни, и скорее всего, именно поэтому было лучше адоптировано к новой жизни.
Все хватит... Сон стал постепенно развеивается, возвращая его к реальности»
****
- Нехило тебе наваляли, - в помещение, в котором он находился, было темно и сыро, пахло потом и экскрементами. «Камера» мелькнуло у него в голове «точно камера». По первым ощущениям, точнее по запаху, можно было сразу понять какое в этих дивных краях отношение к пленным.
Хотя, скорее всего, к таким как он также относятся и у Нацистов и у Красных, а про бандитов и говорить нечего, у тех так вообще люди являются такой же валютой, как и патроны (которых, между прочим. у них не так уж и много). Имел он как-то раз честь общаться с одним из их паханов. Как там его звали? Да черт с ним. Ну, так вот, неприятный скажу вам тип, весь из себя такой крутой, блатной в общем, но как только дело запахло жареным, так вся его борзата исчезла куда-то. Тогда он понял одно! Эти суки всегда ищут выгоду, стараясь избежать серьезных разборок.
- Чьих будешь?
Снова этот голос. Хриплый, старческий. Да с ним в камере сидит старик. «Неужели у этих сволочей не осталось ничего человеческого. Он видел как Фашисты жестоко расправляются со своими врагами, но даже они имеют хоть какие-то норы морали.
В городе было несколько, враждующих между собой группировок. Северную часть города, делили между собой Нацисты и Военная Коолиция (Серые). Засвеяжье было под контролем Коммунистов (красные) и Торговой Федерации (Буржуе). Меньше всего повезло Центру, его территории разделили между собой Черный Крест (Черные) и Сатонисты (он не помнил, как называется их общество). Самым опасным местом в городе был Железнодорожный район - логово бандитов и им подобной мрази.
Конечно, помимо этого в городе есть много общин, в основном это общины мутантов или татар.
Что касаемо левого берега, то это вообще отдельная история. Никто еще не сумел перебраться на ту сторону. Так, что неизвестно уцелел там, хоть кто не будь. Хотя если рассуждать логически, то возможность обнаружить там людей равно пятидесяти процентам. Хотя мне ли судить.
- Глухой что ли?
«Вот блин прицепился как репей к варгану и чего только этому старику неймется» Разговаривать сейчас совсем не хотелось. Сейчас ему хотелось побыть одному, наедине с самим собой.
- Ты там живой?
- Да живой я, - он осторожно попытался приподняться, но боль в ребрах сразу же дала о себе знать «вот сволочь, кажись ребра, переломал»
- Да ты лежи сынок не вставай, - какой я тебе сынок, хотелось дать старику по морде, жаль сил нет, - вот держи.
Старик осторожно взял его рукой за голову и поднес к губам что-то холодное. Вода. Он жадно сделал пару глотков, и старик тут же убрал кружку.