Он быстро спустился на второй этаж. Ловко спрыгнул на первый. Огляделся, обвел пространство автоматом, попытавшись выискать кого-то еще, он как будто сам не понимает, что больше на этой стройке никого нет, но все же.
Бегом, бегом, и еще раз бегом, ни мгновения на передышку.
Евгений преодолел расстояние минуты за полторы, по крайней мере ему так показалось. Как пролетел кольцо он даже и не заметил. Похоже, кто-то свыше смиловался над ним и не натравил ни единой души на рьяно рвущегося домой.
Вход в метро через торгово-офисный центр был покрыт толстым слоем радиоактивной пыли и грязи. По углам образовались наросты паутины. Дальше, глубже в здание и землю, стоит толстая стена из кирпича, снаружи для какой-никакой герметизации обитая обшивкой метропоезда, дверь сделана из металла в несколько слоев, отчего казавшаяся безумно массивной, посреди двери, на уровне глаз виднеется узкое застекленное окошечко. Герметизация здесь, похоже, не предусмотрена еще при проекте станции. Гермодверей здесь не было в принципе, которые могли бы защитить людей от внезапной ядерной войны. Но после Катастрофы люди смогли запечататься от внешних угроз своими силами.
Стук в дверь. С той стороны открылась задвижка окошка, и по ту сторону двери басовитым голосом спросил постовой:
– Игрок, ты?
– Так точно, – ни секунды немедля с ответом, просипел сталкер.
Дверь со скрипом отворилась, сталкер снял противогаз – воздух!.. дышать-то как легко, совсем не нужно даже думать о том, что ты можешь им отравиться.
Тихо упала забытая Игроком пилотка. Женя поднял ее, отряхнул. Она явно фонит, но для Жени это не имеет никакого значения, он и сам фонит похлеще всяких пилоток. Прошел вглубь коридора, и повернув налево к каптёрке, обратился к старшине, передал ему ППШ и вещмешок. Помимо ППШ там находился и фамильный «Маузер», черная шинель с протертыми добела локтями, респиратор, запасные фильтры противогаза. Затем сталкер передал «хоботистый» противогаз. Сталкер снял химзу, свернул в три погибели, сунул в мешок, протянутый каптерщиком. Рядом с каптёркой находится и служба дезинфекции. Сталкер подошел к двери и грузно навалился на железное тело, та с трудом поддалась, и взору Евгения попало скудно освещенное карбидными лампами помещение. Посреди комнаты стоят ванны с каким-то раствором. У дальней стены стоят, около металлического стола, две пары людей, укутанные в защитные комбинезоны, беспощадно шаркающие щетками плащи ОЗК. Женя протянул химзу одному из санитаров, тот сразу же вытащил из мешка комбез и кинул в ванну, затем сделал пометку в журнале.
– Завтра у каптера заберешь.
Женя удовлетворительно кивнул. Профилактика все-таки превыше всего! Игрок натянул пилотку и двинулся в свою коморку.
***
Игрок был еще тем мошенником и авантюристом. Все время полагающийся на удачу, которая была, кстати, его лучшей подругой, и она его никогда не подводила, конечно, были нюансы, в которых на удачу можно было не надеяться, потому сталкеру приходилось выкручиваться самому. Что на поверхности, что и под землей. Он является довольно уважаемым человеком среди любителей азартных игр. Его вторая профессия, помимо сталкерского промысла, – развод дурачков на деньги или их ценные пожитки.
Всё же у этого авантюриста была «Ахиллесова Пята», это его сын – Стёпка. Двенадцатилетний шкодливый паренёк был самым слабым местом в жизни Евгения Бараксёва. Вся жизнь – это его сын. Все деньги, вся любовь, все, все… все только для Степашки. Но нет худа без добра. Вся его основная профессия – то бишь сталкерство – сказывается не только на Игроке, но и на Стёпе. Женя страдает облысением, что довольно нестрашно в такое-то время; а вот сын же страдает посерьезней. Заторможенное развитие у Стёпки заметили еще в раннем возрасте, лет в пять. В то время как по новым стандартам в этом возрасте дети идут в первый класс, Стёпка же не умел ни читать, ни писать, да и разговаривал с трудом. Но мало-помалу бабушка по линии Дианы – так звали жену Игрока – похлопотала над образованием сына и уже в семь лет Стёпа пошел в первый класс. Сейчас же сын его подает надежды, и стремится к отличной учёбе.
Бараксёв вошел в свою каморку, где его ждал брат Леша. Мало выживших во время Войны семей живет в метро. Но семья Евгения все равно неполная: сын, он, брат, да пережившие свою дочь тесть с тёщей. Отец и мать братьев, жена Жени – умерли. Одни еще там, на поверхности во время Катастрофы, а одна, – жена Евгения, долгое время работавшая дезинфектором, умерла от лучевой болезни еще в те времена, когда сам Женя был в рядах Вооруженных сил.