Затем за нехваткой еды пришел разбой, преступность захлестнула обе станции. В еще несуществующей, и даже незапланированной Общине, наступила полнейшая анархия. И не зря говорили: «Анархия – мать порядка», что в принципе и наступило спустя пару лет после Катастрофы.
Буздыхан взял од свое начало группу людей, и с их помощью начал организованно приводить станции в порядок. К Анатолию сразу потянулись люди. Каждый предлагал свою помощь, и Бузыдхан делал все возможное чтобы каждый житель зарождающейся Общины сделал свой вклад в ее строительство.
Ленинскую Общину строили долго, еще дольше ее приводили в порядок. Ведь будь ты сто раз хорошим, все равно найдется противник твоего порядка. Такие были, и до поры на них не обращали внимания, но когда они начинали наглеть, то на них начали «спускать собак», точнее принимать санкции. Противников стали отправлять на дальние кордоны прямиком в метромост, иногда их выпускали на поверхность для сбора полезных ресурсов. Ведь тогда, в первые года радиация была настолько сильной, что будь тот бедолага в трех комплектах ОЗК, он все равно наглотается хорошей дозы. Посему противники стали появляться реже.
Сколько всего свалилось на плечи комиссара Ленинской Общины... Были и болезни, и вирусы, грипп всяческих штаммов. Но все-таки если и есть Бог, то он явно положил глаз на Ленинскую Общину. К примеру, год назад, над городом нависло такое плотное черное облако, что среди сталкеров пошли слухи, что, мол, начнется новый Ледниковый Период. Но все опять же обошлось. Хрен его поймешь, конечно, но сначала планету истребили от надоевших людей, а теперь кто-то их оберегает, явно существует кто-то там над серой пеленой неба окутанном ядерной пылью.
– Ты уверен? – уточнил Анатолий.
Игрок покачал головой.
– Я решил завязать со своей карьерой. У меня сын растет, ему нужен отец.
Теперь покачал головой комиссар. Люди, что были в кабинете удивленно посмотрели на Игрока, мол, а кто теперь будет обеспечивать Общину? Ну да, а помимо Игрока людей больше нет.
Буздыхан смотрел на сталкера таким злобным взглядом, будто тот сейчас возьмёт свои слова обратно. Не возьмёт.
– Может дадим ему время подумать, Толь? – Игрок не понял даже кто это сказал. По голосу больше похоже на зампотеха. Все время злобный и противный пухлый мужичек сорока лет внезапно решил пойти навстречу сталкеру.
– Может и дадим, – ответил Анатолий Дмитриевич. – Евгений, а я разве не заводил разговор о взаимовыгоде? Нет, не припоминаю. – комиссар следил за выражением лица Игрока, и видимо остался доволен, так как глаза сталкера зажглись, но не настолько сильно как хотелось бы. – Вся работа должна оплачиваться, правильно, Евгений?
– Так точно, товарищ комиссар.
Ну все, попал точно в цель, Игроку ничего не остается как согласиться. Главное озвучить цену, а дольше дело жадности, и в любом случае с этим человеком придется торговаться. А что делать, времена такие, что проводники от нехватки денег гнут цену.
– Три тысячи, Вас устроит?
Глаза Игрока уже не горели, а полыхали, словно город во время Войны. Три тысячи жетонов это можно довольно долго жить припеваючи, или купить себе новое жилье, но даже после этого тебе хватит надолго. Поэтому Игрок отвечает:
– Я подумаю.
***
Приложившись затылком к холодной стене, Игрок сидел дома в кромешной тьме. Лишь слабая едва ощутимая танцующая полоска света пробилась в помещение из-за узкой дверной щели. Воздух кажется будто стал тяжелее.
Прошло часа два с завершения Совета, а голова гудела так, будто он еще там и находился.
Стёпка уже спал, а Лёху Женя отправил на платформу закупиться чем-нибудь съедобным и горячительным. Жрать хотелось жутко, и соответственно выпить. Тем более что за деньги, вырученные с последней вылазки братья могут хорошенько отдохнуть. Еды в Общине с лихвой хватало, а браги или самогона – хоть завались. Тем более что исключительно солдатам, коим является Лёша, полагаются некоторые льготы на еду; а вот сталкерам предоставляются привилегии в спиртном, ведь по легенде спирт выводит радиацию из организма, потому из всех вытекающих такая привилегия.