Мда, неловко, однако. Но младший брат действительно прав – голова на плечах есть своя, и думать-гадать тут нечего: во-первых, у Игрока есть ребёнок, пусть уже и в сознательном возрасте, но он у него как никак с отклонением, и бабушке его в очередной раз он не хотел, потому что тёща уже в преклонном возрасте, и лишняя обуза вкупе с лишним ртом ей будет не впрок. Тем более поход намечается трудный и продолжительным, посему во-вторых, в этом походе Стёпа может лишиться отца, и остаться сиротой, это Женя прекрасно понимает, и шутить с этим он не особо-то желает.
Но есть один движущий фактор, который сподвигает сталкера идти в поход – солидное денежное поощрение, которое он думает оставить Степану.
Будто прочитав мысли Жени, Лёша спросил:
– Сколько платят? – сухо поинтересовался младший брат.
– Достаточно. Три тысячи.
Лёша тихо присвистнул, но все-таки выдвинул своё личное мнение:
– Да, деньги, конечно, хорошие, спору нет, но мало. Гни палку – знай себе цену. Тыщ за пять – я бы и сам пошёл.
Лёша произнёс это с таким энтузиазмом, что в голове Жени что-то щёлкнуло.
Совет предстоял завтра утром, и Игрок решил поставить на нем свои условия, от которых, по его мнению, главы Общины на вряд ли должны отказаться.
ГЛАВА IV: ПОГУБЛЕННЫЙ ДОМ
Их провожали будто в последний путь. Перед толпой провожающих стояла свора детей в глазах которых угадывалось восхищение. Среди провожающих были родные и друзья уходящих.
На прошлой неделе радистам Катакомб удалось перехватить сигнал из метро. Впервые за двадцать лет. Что было самым удивительным в этом всем так это то что две общины людей, живших почти четверть века на одном берегу и не подозревающих о существовании, друг друга наконец связались. Правда, радисты Катакомб не стали обнаруживать себя в целях своей же безопасности.
За короткие сроки был собран отряд добровольцев готовых уйти и не вернуться. Разведчики, набранные из двух подразделений обороны, отдельной роты караула и охранной бригады.
Командир отряда, – в народе, прозванном Отрядом Удачи, – старший лейтенант Майк Суворов пробравшись сквозь толпу провожающих вышел к своим людям, выстроенным в одну шеренгу резким громким и четким тоном скомандовал:
– Равняйсь! Смирно! – Отряд безоговорочно выполнил указания командира: встали по струнке резко повернули головы вправо (левое ухо чуть ниже левого, как полагается) затем встали ровно, вытянув головы чуть приподняв подбородки. – Вольно! Товарищи, – громко напоказ продолжил Майк Суворов, – мне нечего вам особо говорить, но то что вы выбрали свой путь идентичный моему обязан сказать вам спасибо, – Майк оглядел острым орлиным взором свой отряд каждого бойца осматривая с ног до головы выискивая недостатки на удивление их не обнаруживая, притом закончил, – Внимание подразделение! Газы!
После команды отряд разом каждый до единого включая старшего лейтенанта Майка Суворова дернулись к сумкам с противогазами, висящими справа на поясе вскрывая сумки они молниеносными движениями выудили черные что сажа противогазы и заученными отработанными до автоматизма движениями натянули их себе на лица. Затем в ход пошли чулки и рукавицы ОЗК, их одели даже быстрей чем противогазы, и в конце пошли в ход плащи. Висящие на спинах, упакованные в «конвертик». Бойцы легким движением руки, дернули за веревочки, тянущиеся от «конвертиков» и будто по волшебству за спинами бойцов оказались плащи, развернувшиеся из «конвертов». Бойцы одели плащи, но самое сложное только начиналось предстояло сделать из плаща комбинезон, застегивая нужные шпеньки на нужном месте, прихватывая «крокодильчиками». Но и с этим делом отряд справился на ура! Пока они одевались заскрежетали засовы ворот, и с затяжным скрипом они поехали в стороны по направляющим рельсам. Как только образовалась щель с самого крупного бойца отряда старлей тут же гаркнул:
– На выход бегом марш!
Отряд засуетившись побежал на месте по одному откалываясь из общей шеренги пулей вылетая из Катакомб. Суворов дождавшись, когда тронется с места последний боец следом побежал за ним.
– На месте стой! – последнее слово он протянул громким тембром.
Закрывающиеся ворота скрипнули будто «Прощанием Славянки». По крайней мере на миг в голове Суворова промелькнула такая мысль.