Хотя, чья бы корова мычала, ведь Катакомбы это даже не метро, а обычная сеть подвалов и канализаций: ни тебе не вентиляционных шахт, ни даже примитивной каменной облицовки – чистый грунт, – ни больше не меньше. Но зато грунтовые воды спасают, – спасали, – жителей от обезвоживания, кстати, воды эти предельно чистые, и употребляли её все без опаски. А вот от от голода Катакомбы спасало удачное географическое положение – под Станиславским жилмассивом, и вплоть до Кирзавода, – рынок на жилмассиве «растеребили» впервые же недели, потом же стали искать другие места скопления продовольствия и медпрепаратов. Так и начали прокладывать путь до Кирзавода, сначала по поверхности, а потом, когда поняли что из раза в раз отравлять по поверхности людей довольно безрассудно, стали копать туннели. Как кроты.
Шли годы, и Катакомбы уже напоминали паутину, состоящую из туннелей, подвалов и канализаций. Когда готовые припасы кончились, так же положились на местоположение, ведь от Кирзавода можно было снарядить караваны в ближайшее поселение за городом. Ведь, как выяснилось, на Кирзаводе довольно не фонило, а за городом так вообще сказка! На том и решили – раз в неделю отправлять караваны в Верх-Тулу. Там, на удивление фон был стабильно приемлемый, и что еще было наруку, – тварей там не замечалось.
С Верх-Тулы в Катакомбы привели разную сельскую живность: от куриц, до коров. Затем всё это хозяйство стали поддерживать, развивать, и, в итоге, в Катакомбах появилась своя ферма, что стало для убежища бесценным даром.
– Здрасте приехали! Вы ещё и спрашиваете? – оторвал от мимолётных размышлений Семичков, – Благодаря вам, товарищ старший лейтенант, мы потеряли Дом! Сами его погубили!
А ведь и впрямь... Майка от осознания этого факта затрясло, по спине протекла ледяная змейка. Ведь и впрямь во всем этом хаосе виноват лишь Майк Суворов. Так как этот псих, доселе радист, перехватил эфир, и предоставил доказательство своему начальнику, а тот в свою очередь предоставил эту информацию остальным верховным командующим, и непосредственно начальнику Катакомб. На заседании был и Майк. И он поддержал инициативу генерала Гаврилова о том чтобы пустить людей метро в Катакомбы. После чего остальные генералы возмутились, мол, места и продовольствия и так мало, а еще и лишние рты будут мешать.
Лишние рты, да, это конечно дело затратное, но ведь эти «рты» могут и работать. Эту позицию и отстаивали Гаврилов с Суворовым.
Споры шли довольно долго и рьяно. Сойтись во мнении никак не удавалось. А когда об этой новости узнали и обычные жители Катакомб, общество разделилось на несколько лагерей: те кто поддержали Гаврилова, те кто были решительно против, и наконец, те которым было все равно, но сторонниками последней позиции являлось самый малый процент населения, поэтому в спорах они даже и не принимали участия.
Первыми распустили руки люди которые противостояли Гаврилову. Честно говоря даже непонятно что их так разозлило в упорстве генерала, но сначала устранили именно его. Зачем такие жесткие меры было непонятно. Затем, соответственно, положили глаз на Майка. Но убрать его не вышло. За него вступились его верные бойцы, которые сейчас в довольно потрепанном и растерянном виде стояли перед ним, обессиленным и изможденным. Сначала бойцы пытались предотвратить разжигающуюся заварушку мирно – кулаками, – но когда противники стали стрелять по намеченной цели, – Майку, – то и его бойцам пришлось открывать огонь.
Они дали бой своим братьям.
Произошло крайне тяжелое противостояние, в котором тяжелейшим было не осознание того что идет война и нужно защищать свою шкуру, а именно то что защищая свою шкуру ты стреляешь по людям которых знаешь всю свою кротовую жизнь.
Случилось так, что в перепалке кто-то бросил гранату, и та рванула в непосредственной близости со старлеем. Благо что тот успел спрятаться в укрытии, которое, впрочем, довольно посредственно представляло из себя укрытие. Благодаря взрыву гранаты, Майк получил легкую контузию, в которой ему и привиделся поход в метро.
Сейчас же Суворов с трудом приходил в сознание, но по крайней мере главные события он вспомнил, и понял что на пару с генералом Гавриловым натворили достаточно поганый прецедент.
– Как вы себя чувствуете, товарищ старший лейтенант? – вновь вклинился в размышления Влад Семичков.
– Погано, – без лишних слов ответил Майк.